– Иди, – сказал он Орлону.
Воин нахмурился.
– Мой господин, что вы собираетесь делать?
– Освободиться, – ответил Скраивок. Он треснул по панели. Дверь шлюза с шипением открылась, выпустив наружу спертый воздух. Скраивок вошел внутрь.
Орлон все еще стоял на месте. Да и пусть.
– Мой господин! Гендор! – проблеял Орлон, когда цель Скраивока стала ясна ему. – Ваш шлем!
Дверь за спиной Скраивока заблокировалась. Он ввел код ручного управления, отключив систему безопасности. Загудел сигнал тревоги, аварийный маяк заморгал в темноте. В окне все еще маячило лицо Орлона. Тот выглядел обеспокоенно и как обычно пытался что-то сказать, но Скраивок не слышал ни слова.
И это было прекрасно.
Вид лица адъютанта забавлял Скраивока. В обычной для «Сумрака» пары палач-жертва они вдруг поменялись местами. Скраивок ценил подобную иронию.
Улыбнувшись Орлону, он подошел к внешним дверям, примагнитил подошвы сапог к палубе, набрал воздуха в третье легкое и одним пальцем аккуратно нажал кнопку открытия дверей.
Воздух шлюза толкнул его в спину, резко вырвавшись в космос. Пустой костюм обмотался вокруг его ног, неистово трепеща под кратким напором ветра, и обмяк в мертвой тишине вакуума.
Скраивок уставился в пустоту. Ледяной холод обжигал его кожу.
Внизу, под «Сумраком», грязный мир Аргоссия был погружен в свою глубокую ночь. Миллиарды огней сверкали над городом размером с целый континент. Бурые облака смога рассекали атмосферу. Орбитальные верфи неподвижно висели в космосе; к их длинным причалам были пристыкованы наиболее поврежденные корабли флота Повелителей Ночи. Над ними на высокой орбите как безмолвная угроза в небесах висела еще дюжина готовых к бою кораблей.
Скраивок швырнул меч в космос и растянул в улыбке трескающиеся губы, чувствуя, как на зубах замерзает слюна. Изо всех сил сдерживая дыхание, он простоял в открытом шлюзе целых десять секунд, глядя медленно замерзающими глазами, как меч кружится и исчезает в темноте.
Он закрыл дверь, помещение наполнил воздух, и температура поднялась до приемлемого уровня. Затем боль пришла по-настоящему, как ужасный ожог по всему лицу. Будто палач медленно сдирал кожу с его лица железной маской, утыканной раскаленными иглами.
Но Скраивок наслаждался болью. Она обостряла его разум.
И она быстро отступила. Ущерб был незначительным, его тело быстро с ним справилось.
Внутренний иллюминатор шлюза был покрыт тающей изморозью, поэтому он не заметил капитана Шенга, пока не открыл дверь.
