— Пари заключено. Жизнь продолжается. Когда мы увидимся? Я же должен получить выигрыш!
Аня опомнилась и вырвала руку из слишком долгого рукопожатия. Ощущение сильной ладони оставалось на ней, даже когда она засыпала. Кажется, парень смотрел ей вслед, но она ушла молча, не обернувшись, боясь разглядеть его лицо. Она была уверена, что ей будет больнее, если она его запомнит.
…Утром все выглядело совсем по-иному. Аня представила злорадное лицо Иннокентия и разозлилась. Отец своим звонком подлил масла в огонь:
— Привет, Нюрка — дурка.
— Ну, па-а-ап, — обиженно протянула Аня, сразу становясь в душе маленькой девочкой.
— Ладно, ладно, не куксись. Как настроение, доча, боевое?
— Как тебе сказать? Ты бы видел этот филиал! Это общежитие! Ужас!
— Что, после хором московских простая жизнь не по вкусу?
Аня прикусила губу, чтобы не сказать что-нибудь сгоряча. Сергею Борисовичу Кеша никогда не нравился. Когда Иннокентий начал ее добиваться, а она сначала ругала кавалера в телефонных звонках домой, а потом начала восторженно транслировать, какой Кеша хороший и как он ее ценит, отец только кряхтел. Окончательно невзлюбил он потенциального зятя, когда Аня привезла его к папе домой. Пообщавшись с Кешей («Что за имя вообще, попугайское, доча?») он начал называть Аниного бойфренда столичным хлыщом и маменькиным сынком. В один из приездов в Москву отец застал Аню с малярной кистью в руках и раскричался:
— Ты, девка, на помойке себя нашла? На сладкую жизнь потянуло, а теперь в прислуги нанялась?! И что, сладка она, твоя жизнь? На что идешь, чтобы отблагодарить?
Они тогда вдрызг разругались, и отце уехал тем же вечером. Аня плакала несколько дней. Обидно было, что отец прав. Он и сейчас был прав.
— Ты что, решила на попятный? — грозно спросил Сергей Борисович. — Не вздумай, Нюра, не вздумай! Прокляну, если к кровососу-кобелю своему вернешься! Не для того я тебя без матери кормил- обучал, чтобы всякая упыриная шваль моей дочей питалась!
— Нет, пап! — с досадой закричала Аня в трубку. — Я никогда к нему не вернусь! Ты был прав! Абсолютно! Я все начну сначала! Но здесь так… ужасно!
— Ну, — голос отца подобрел, — конечно, начнешь. Ты молодая еще совсем. А по поводу института своего не торопись. Сначала к теткам съезди, потом ко мне. Поговорим, перетрем…. Твой, наверное, тебя обобрал? Деньги нужны?
— Да, — выдохнула Аня, отвечая на оба вопроса.
— Я пришлю.
— Спасибо.
Деньги пришли почти сразу. Отец приписал: «На обустройство. Мед продал. Потом еще вышлю». Аня опять отправила свое «спасибо», которое ни в коей мере не выражало степень ее благодарности. Папа ответил: «Пчелок моих благодари».
