Стрекозов отпрянул от Мухамадиева и рявкнул, прикладывая руку к виску:
- Смирно! Слушай боевой приказ! Приказываю выдвинуться в населенный пункт Гарахана. Цель - проведение разведывательных действий. Построение колонна. За мной - Клеткин. Далее - Локтионов. Потом - Сироткин, Абрамцев. Замыкает Мухамадиев. Вопросы есть? Нет. Напра-во! За мной шагом марш!
Лейтенант развернулся и, широко шагая, пошел в сторону солнца, которое из белого диска превращалось в красный шар. Солдаты переглянулись и, потолкавшись, двинулись в указанном порядке.
Мухамадиев стоял и смотрел, как все дальше уходит от него группа. Алишер проклинал Стрекозова по-русски и таджикски.
Стрекозов перешел на бег. Он торопился.
Мухамадиева затрясло - взводный уверенно вел себя и ребят к смерти. Алишер родился в вырос в таджикском кишлаке, сродни тем, какие видел Мухамадиев здесь, в Афганистане: природа была та же, обычаи и язык похожие.
Алишер честно отпахал два года. Он был хорошим солдатом: когда надо убивал, друзьям помогал, молодых бил только за дело, командиров слушался.
За все время, проведенное здесь, никто и никогда не упрекнул Мухамадиева в трусости. Может быть, иногда говорили, что бывает мягок. Но это те, кто не понимал Афгана, не знал его законов и не мог по-настоящему разобраться, кто в самом деле настоящий враг. На духов у Алишера был острый нюх. Почти сразу он мог сказать, кто перед ним: мирный или дух. С последними Мухамадиев расправлялся жестоко и всегда сам. На то она и война. На то он и Восток.
Порой Алишера бесила тупость афганцев. Они не хотели никак признать, что живут плохо, совсем не так, как люди в Таджикистане. Нищета крестьян ужаснула Мухамадиева: зимой ходят босыми или в рваных калошах, света нет, вода - из грязных речушек, соль, мука, сахар - в пригоршнях унести можно, дети в школу не ходят, врачей нет, болезней вокруг - море. И Алишер не раз благодарил про себя советскую власть, которая избавила его от таких мучений. Он из себя выходил, когда старики согласно кивали головами, вдумываясь в его рассказы о жизни Союза, но стремления к подобному не высказывали. Мухамадиев жалел этих людей: тупые, забитые, серые, еще не понимают, что им только добра хотят.
Друзья уходили все дальше, оглядываясь назад. И каждый раз, когда Мухамадиев видел оборачивающуюся фигуру, он разражался проклятиями в адрес лейтенанта, и кровь все больше заливала подбородок.
С Ваней Клеткиным они одного призыва. Сколько вместе пришлось хлебнуть? И дембеля их били; и с духами они воевали; и на перевалах мерзли; и каждую тропочку в зоне ответственности своей бригады знают.
