●
На мой взгляд, любовь – это взаимная уязвимость, и она исчезает, мгновенно улетучивается в тот момент, когда один (одна) из двух начинают пугаться этой уязвимости, а по существу остерегаться то ли другого, то ли самого себя.
●
И последнее, что мне хочется сказать, в «не подводя итогов».
Три тысячи лет отделяют Ахиллеса из «Илиады» и Джейка из «Фиесты».
Многое их сближает (друзья по несчастью?!), много разделяет. Разделяет, на мой взгляд, историческая, социальная, психологическая, ментальная, прочая, прочая ситуация «до войны» – «после войны».
Спорить на эту тему бессмысленно. Тот, кто поверил, тот поверил с самых первых моих строк, кто не поверил, не поверит, даже если – маловероятно – прочтёт весь текст.
Кто поверит, начнёт самостоятельно находить новые доводы, новые аргументы в «реабилитацию уязвимости» и вскоре удивится, как много этих доводов, и почему он сам позволял себе в этом сомневаться.
Кто не поверит, начнёт самостоятельно находить новые доводы в пользу того, что Сила неискоренима, обаяние уязвимости всего-навсего романтическая иллюзия, и искренне удивится, что его оппоненты могут позволить себе в этом сомневаться.
Сохранится ли эта разность позиций на все времена, или историческое время их рассудит?
2018 год.
МУДРОСТЬ СМЕРТИ
«Если это для тебя нецелесообразно – дверь открыта.
Если целесообразно – терпи. Ведь на всё дверь должна
быть открытой – и беспокойства у нас нет».
Из бесед Эпиктета.
Смерть, которая на всю жизнь.
Ничего нет банальнее смерти. Пришёл, ушёл, растворился в небытии.
И нет ничего более загадочного, ведь, по существу, безответным остаётся последнее переживание человеческой жизни.
Мы не можем заглянуть за границу, отделяющую жизнь от смерти, можем только строить догадки.
Философы ищут трансцендентный смысл смерти, мистики пытаются пережить смерть как собственный мистический опыт, писатели придумывают остроумные, парадоксальные фразы о смерти.
Но, на мой взгляд, самые точные слова о смерти, возможно в силу своей наивности и непосредственности, сказала своей бабушке маленькая девочка, которой не было и пяти лет:
«Бабушка, смерть ведь это надолго, это на всю жизнь».
Смерть, которая внутри жизни.
В одной из своих многочисленных бесед Мераб Мамардашвили сказал: «Смерти не существует после жизни, она существует внутри самой жизни».
Слова М. Мамардашвили предполагают множество интерпретаций, в том числе и для него самого.
Во всех случаях речь идёт об умении пользоваться собой как человеком, о необходимости постоянных усилий, чтобы преодолевать свои заблуждения, чтобы каждый час, каждый день преодолевать мертвечину, которую мы наследуем от панических страхов наших предков, речь идёт о событии внутри жизни, которое может произойти, а может не произойти.
