«Океан
А ты смирись, пригорбись, придержи язык!
Ведь сам умён м опытен. Так должен знать:
Двойною плетью, хлещут празднословного.
Гермес
…Ты болезнью поражён жестокою.
Была бы тебе удача, стал бы страшен ты!
Вот послушайте бред, бесноватого речь.
Сумасшедшие мысли! Что надо ещё,
Чтобы назвать одержимым, безумцем, глупцом
Болтуна и бахвала.»
Приходится признать, есть своя правда и у громовержца Зевса, и у титана Океана, и у вестника богов Гермеса, действительно, порой невыносима сама поза подобного мученика и борца.
Чтобы рассказать обо всём этом в пластически соразмерной форме, Эсхил и придумывает пространство трагедии, которая родилась из духа музыки, которая пронизывала экстатические ритуалы древних греков, поэтому мы должны расслышать греческую трагедию как героический плач или торжественный хорал, расслышать гармонию небес. Без этой музыки древнегреческая трагедия в лучшем случае стала бы подобием философского спора.
В «Прикованном Прометее» Эсхила нет правых и виноватых (будем считать мою ненависть к Зевсу моей слабостью), можно сочувствовать человеку (богу, герою), можно плакать вместе с ним, но ничего изменить нельзя, кроме самого противоборства, кроме вечного Зевса и вечного Прометея.
А больнее всего достаётся девушке-корове, которая расплачивается за свою пленительность, за свою слабость, за своё бессилие, но без которой «божественный порядок мира» стал бы невыносимым, только гул и грохот, только скрежет и скрип, без «девушки-коровы», которая в истории культуры будет являться вновь и вновь в различных ипостасях, «божественный порядок мира» потерял бы значительную часть своей «божественности».
Как и у Гомера, у Эсхила это всё вместе, как в музыкальном аккорде, и Сила, и Слабость, и, упивающийся своей властью Зевс, и распластанный титан Прометей, и почти безумная от отчаяния Ио.
И каждый раз, всё такое же человеческое слишком человеческое, надежда, пусть иллюзия надежды, пусть маленькая иллюзия надежды, но всё-таки, надежда
«В колене третьем, после десяти колен».
Но всегда, во все времена – как долго ждать!
D. ШАГ В СТОРОНУ: КНЯЗЬ МЫШКИН
Его Величество – Случай.
Князь Мышкин буквально вклинился в мой диалог об уязвимости, хотя был совсем не похож не на Ахиллеса, не на Джейкоба. Пришлось сделать шаг в сторону, чтобы вернуться с новым героем, с новыми-старыми смыслами.
Но обо всём по порядку.
Роман Фёдора Достоевского «Идиот» прочёл давно, ещё в молодости. Позже посмотрел снятые по роману фильм и сериал. Как и все восхищался, особо не задумываясь.
