Можно считать это преувеличением, XXI век существует и будет существовать и без Симоны Вейль, но, «в некоем существенном смысле» С. Аверинцев прав, человечество всегда будет нуждаться в людях подобного ума и благородства, они будут впереди нас не в смысле недостижимости, а в том смысле, что для нас и в нас, следовательно, всегда с нами.
С. Вейль, на мой взгляд, написала один из самых глубоких текстов об «Илиаде», который озаглавила «Илиада» или Поэма о Силе».
Специалисты по Гомеру вправе скептически относиться к статье С. Вейль: действительно, культура не может нормально развиваться, если позволит себе игнорировать специальные области гуманитарного знания, аргументация которых строится на критическом анализе источников.
Но не в меньшей (а может быть, и в большей) степени культура, т.е. мы с вами, должны прислушиваться к тому, что говорит человек масштаба С. Вейль об «Илиаде», так или иначе соотнося этот текст со своим временем,
… «столкновение с людским несчастьем, убило во мне юность» напишет она, и этим многое сказано, еврейка во вздыбленном безумном мире будет думать не о себе, и даже не о своих соплеменниках, растоптанных, лишённых самого права называться людьми, а о «людском несчастье», которое не знает «избранных народов». Вдумайтесь в такие её слова: «Евреи видели своих побеждённых врагов отвратительными в глазах Бога и потому осуждёнными в несчастиях искупать свои вины, что делало жестокость по отношению к ним не только дозволенной, но и необходимой» …
и с собственной судьбой.
… больная туберкулёзом, она сокращала свой ежедневный рацион, чтобы не иметь преимущества перед соотечественниками, которые томились в условиях оккупации, что, в конечном счёте, привело её к гибели …
«Высокое безумие», скажет о ней С. Аверинцев, но как без этого «высокого безумия» прочесть, вчитаться, задуматься над «Илиадой», в которой кровь, кровь, кровь, в которой герой должен задуматься не над пролитой кровью (существует ли для героев «невинно пролитая кровь»), а над тем, как прожить жизнь, не совершив поступка (греческое арете), по существу, не совершив насилия над другими.
Как никто другой она прочтёт «Илиаду», как поэму об онтологии человеческого существования, которую искушает (и возможно, всегда будет искушать) Сила.
Она начнёт свой текст об «Илиаде» такими словами:
«Истинный герой, истинная тема «Илиады», центральная тема её, есть Сила. Та Сила, которою пользуется, распоряжается человек, та Сила, которая подчиняет себе человека, та Сила, перед которой плоть человека сжимается и цепенеет. Человеческая душа является в «Илиаде» подверженной деформациям под воздействием Силы, беспомощно влекомой и ослеплённой, согбенной под гнётом той самой Силы, которою человек надеялся располагать по своей воле».
