Ассоциативно мы не совпадаем со своим поведением и филогенезом, либо обстоятельства социального или объективного порядка ограничивают умственные навыки, поскольку балансировка восприимчивости и формируемых семантических критериев с поведением требует практики, опыта, бдительности. Мы не можем понять всё и нужно понимать это, люди должны стремиться к более совершенным навыкам и принципам понимания, наше поведение зачастую идёт вразрез с когнитвиной сферой разума, ведь вы повседневно видите вокруг немыслимую массу психоэмоциональных имитаций и эстетических привязанностей, которые никак не имеют практической значимости, но при этом обуславливают поведение и семантическое видение явлений. И когда мы пытаемся заменять своё поведение разумной, достоверной и наиболее практичной логикой, мы можем создать социальные возмущения, поскольку создаём психическую нагрузку, но бывает и наоборот, подстёгивая гедонистические механизмы ублажения в нервной системе формируется одобрение, как отработанный механизм выживания, антагонистическое отстаивание привилегий, рвение или/и положительное поощрение гормонами действий и результатов. Но если в поведении происходит психоэмоциональная подмена приоритетов без должного осмысления их значимости в аспектах жизни и закономерностях природы, в этом случае мы сходим с ума или получаем парамнезию, фугу, обычный невроз, при этом оставаясь в полном соматическом здравии, поскольку организму выгоднее выжить любой ценой даже посредством гибельных заблуждений, нежели осуществить рискованные для себя действия ради реального выживания в дальнейшем, диссоциация восприятия в критериях понимания и поведения создаёт неадекватные в отношении действительности формы адаптации в случае, если они допустимы ситуативной выживаемостью. И то же самое, когда мы пытаемся заменять интеллектуальный ресурс человечества своим привычным поведением, мы разрушаем его, ритуализируем ассоциативный адаптационный механизм мозга упрощая его, экономя на его применении ради психоэмоционального соответствия выработанным приоритетам или порой обыденным формам поведенческой доминации вне зависимости от её содержания, тем делая проявления разума у их обладателей ригиндными и рудиментарными для той среды, где они пребывают.
Тот, кто однажды постиг свободу и вкусил аромат воли, в особенности вкус интеллектуальной восприимчивости/осведомлённости дающей неограниченный ресурс понимания вещей, тот всегда будет тянуться к ней, как бы ни складывались обстоятельства. Лишь тот раб, и лишь то я зову единственным в своём роде рабством, когда эта воля подавлена или подавляется, как ассоциативно, физически, так и социально. Современные социальные тенденции и общественные устои по своей сути, это высшая форма рабства, её кульминация поработившая плоть, сознание, разум, святыни, чувства и любую форму общества, любые порывы способные к построению лестницы выходящей за пределы этого общества, вверх и вниз, подобно корни и ветви деревьев. Лестница создана именно для того, чтоб поднимаясь оставить возможность спуститься, ведь в погребах томятся лучшие вина, а на чердаках вялятся вкусности.
