Самолюбие не может получить отпор, оно не способно признавать очевидное, если то колеблет его, ибо отворачивается, отворачивается от неизбежности истины дабы сохранить самолюбивые чувства и поэтому делает всё, что угодно, но только не то, что поистине важно, ибо не видит того в своих чертогах ублажения и гедонического поведенческого наркоза увенчаного блуждающими абстракциями. Но для того, чтоб строить, нужно видеть, что и из чего строится, нужно видеть материал и процесс создания, чувствовать, понимать его. Но эволюционно мозг делает всё что угодно, только бы не напрягаться, он не делает что-то, чтоб понять или создать, он делает всё, чтоб выжить, но при этом нанести наименьший ущерб организму и затратить как можно меньше энергии, то есть постоянно стремится реализовать жизненные побуждения наиболее просто и коротко, творческие способности это морфологическое случайное исключение в виде маниакальных гениев. Мозг инстинктивно избегает даже мотиваций для раздумий, это выгодное положение метаболической экономии вырабатывающей систематику выживания (бессознательная социализация) изолируя восприятие от любой неприязни и напряжения, от любого аспекта лежащего за пределами биологических стимулов, но тем изолируясь от способности видеть, созерцать, познавать (биологическая утопия, конформизм, потребительская система без апеляции к разуму, потребление должно быть заменено эквивалентным достижению приобретением). И всё, чтобы не думал человек, даже когда рядом никого нет, это конструирование социальных отношений или для социальных отношений, мозг, это орган работающий как инструмент коллективно выживания, он социален и всегда создаёт систематику адаптации и конкуренции в обществе, да и не циркулировать он не может, даже в процессе тотальной рудиментации в социальной среде. Бессознательность, индивидуальность, личность и социум в работе мозга позволяющей выживать или добиваться определённых почестей, или буквально выражась биологических/пищевых привилегий, даже если это происходит уже напрямую в виде абстракций и привычек к ним под действием нерногормональной стимуляции, которая не переосмысливается никоим образом, если мозгов у человека не хватает, а ведь их не хватает у очень многих людей. Человек движимый изоляционным состоянием отвлекающих абстрактных систематик бессознательности ума строит мир не замечая мира, тем создавая вавилонскую башню, которая неизбежно рухнет. Сначала должно появиться понимание и из него должно распахнуться восприятие, и только исходя из этого возможно созидание. Но самолюбие ищет мнимую возвышенность даже посреди навозной ямы, его суть, это бессознательная неприкосновенность, субъективная/абстрактная нерушимость не приводящая к переосмыслению не глядя ни на какой опыт и зания, но при этом нет ничего более зыблемого и шаткого в людском нраве, чем самолюбие сковывающее понимание вещей и поведение в рамках узкой инстинктивной архаики. Поэтому сложно унизить того, кто не унижен собой. Самолюбивый уже унижен, ибо определяет возвышенность только потому, что избегает низости, собственного страха, собственной недостаточности делающейся во всём привилегиями и прелестями. От самолюбия мало кто способен избавиться будучи не затронутым в глубинах своих властвующих инстинктов, ибо они дают привилегии и почести присваивая во всём власть приоритетов наложенных слепым умом поверх истины. Это движет многими людьми не учитывающих собственной скупой возвышенности делающейся самыми безобразными проявлениями людской натуры под видом всевозможных благ и святынь. Самолюбие в той или иной степени присуще каждому без исключения не смотря на идиотов, которые путают его с альтруизмом и подчинённостью стадным возгласам. Это в корне самолюбивая привилегия выхватывающая самое громкое, самое яркое и впечатлительное из толпы, чем по сути движима стадная коллективизация, подобно многомиллионному стадному бегству, будучи среди которого ничего не остаётся кроме того, чтоб бежать, не зная, не видя, будучи не способными видеть и выглянуть из этого бегства. И поэтому любой социум (личность) должен умереть в тебе, ибо социализация инстинктивна и бессознательна, и всё, чтобы ты не видел, пока плыл по инерции конструирования социального сплетения, было лишь этапом созревания, общественной утробой предшествующей рождению неведомого, поистине зрелого и творчески выходящего за пределы достигнутого. Современный социум постепенно становится кококном и стенки его становятся всё толще, но гусеница заточённая в нём не способна размножаться и создавать плоды, она бесплодна, ей для продолжения жизни нужно расправить крылья и полететь покинув кокон раз и навсегда, мы живём в социальной среде сдерживающей всех в состоянии гусениц. Это не исключение, это не обретение, это состояние погружённое в неизбежность истины всем восприятием. И пока ты отворачиваешься от вселенной, ты не можешь ни на шаг приблизиться к творчеству и являешься тварью, продуктом социума и рабом архаичных инстинктов, а ни творцом.
