Хоть зима и не сахар для солдата, но есть штука похуже зимы – ранняя весна. Что с того, что отступили морозы? Наступили слякоть и сырость, чередуемые нередкими промозглыми холодами. Везде она, эта проклятая слякоть: и на улице, и в душе.
Ежедневные зарядки укрепляют наш организм, мы становимся привычными к холоду и ветрам. Форма одежды номер два, т.е. с голым торсом. В такой вот «форме» выстраиваемся на плацу, зевая и шустро потирая ладонями голые плечи и руки, быстро покрывающиеся гусиной кожей.
– Первый комплекс вольных упражнений! Начи-на-ай!
На 16-ть счетов, изгибаемся, прыгаем и приседаем. Выглядим как группа хмельных гимнастов. Сидящие на деревьях жирные, как кляксы, вороны следили за нами умными глазами.
И наряды, сплошные наряды. Дневальный по роте Багафтин с 37 группы ночью, стоя на тумбочке, прислонился спиной к стене, глазки прикрыл и маленько прикимаривает, насколько это возможно, стоя. Фишку, соответственно, не срубил, когда в двери роты заглянул дежурный по училищу. Дежурный возмущённо: «Курсант, пи-пи-пи-пи, спишь!!!» На что Багафин с характерным акцентом отвечает: «Кто спишь? Я спишь? Да я пи-пи-пи как спишь!»
Это случилось в конце марта – уже пахло солнцем, сугробы почернели и скукожились, как умирающие медузы, но ветер был еще ледяным, и люди были одеты по-зимнему. У меня постоянно насморк. Часто болею, попадаю в санчасть, сержанты смотрят исподлобья, за спиной слышится «косильщик», ибо распределенные на отделение наряды тянут за тебя другие.
Попадаю в госпиталь, оказывается, виной всему – искривлённая в драке носовая перегородка. Меня записывают на операцию в отделение ЛОР, пару дней наслаждаюсь отсутствием режима и местной столовой. Жизнь с молочными реками и кисельными берегами, думаю о том, как мне повезло… Однако сама операция была болезненная и сложная, лежу, смотрю, как долбят мои хрящи, которые через трубки и клапаны отсоса летят в помойку. Позже хожу с распухшим носом, под глазами синяки, прямо панда, попавшая под трактор.
Со мной в отделении лежал Паша Головачев – хохмач, умница и парень на все руки. Паша поступал со срочной службы, поэтому обладал более широким житейским опытом, чем мы, «гражданские». Начальник отделения, интеллигентнейший гражданский человек в звании п/п-ка, узнал о Пашиных способностях в изготовлении наглядной агитации, сразу попросил оказать помощь. Подполковник достал все необходимое, переселил его в офицерскую палату, где он после ужина допоздна сколачивал и оформлял стенды для санбюллетеней и прочей дребедени. Одних только стенгазет было изловлено на год вперед, начиная с Нового года и до Дня Конституции СССР.
