Утром меня разбудила моя женщина.
– Рай-рай! Ты что, правда с той лодки, которая проходила с севера, когда огненный корабль замерз? А наши люди ее видели издалека. Так она, значит, утонула? Ты что, все это время шел по льдам? Крепкий ты, должно быть, моряк. Будешь ром?
Услышав слово ром, я встрепенулся. Женщина протянула кишку. Я выпил.
– Какой сейчас год? – спросил я.
– Будешь кушать? Мэм-мэм?
– Позавтракать? Что там у моего кока – опять рыбное? А мясо есть? Мясо. Хрю-хрю? Му-му?
– Му-му?
Она позвала хозяина и принесла колобок из толченой мороженой оленины с жиром. Надо же, поняла. Разделив колобок, мы втроем позавтракали.
– Как тебя зовут? – спросил мужчина. – Я Ауамго. А ты?
– Джозеф, – сообразил я. – Осип-Осич.
– Сип-сип?
– Сип-сип, – кивнул я.
– Ну и имена у вас. А это – моя навлыкай. Она тебя выходила. Так ты с другой земли?
– Навлыкай?
– Да-да, навлыкай. Мы с ней делаем то и другое, скоро нас будет трое, понимаешь? У тебя дети есть?
– Мне как-то было неловко у шведов спросить, какой сейчас год, а все-таки интересно было бы узнать.
Так друг друга и не поняв, мы покончили с первым и последним блюдом, и Ауамго засобирался.
– Я сейчас снова привезу к тебе белых. Они мне обещали за это ром и сахар. Сам знаешь, дело в хозяйстве важное. Скоро вернусь.
Одевшись, он уехал, а Навлыкай (я понял так, что это было ее имя) принялась за шитье.
– Значит, вот так вы и живете? – прервал я неловкое молчание. – А куда муж уехал?
– «Дело в хозяйстве важное», – передразнила она. – Сейчас огненной воды привезет – и все, опять будет рычать медведем. Лучше бы нерпу в ярангу так носил, как ром… А ведь он мне не муж, я тебе неправду сказала. Муж мой утонул на охоте. А это его брат… У вас так не принято, чтобы жены переходили от брата к брату?.. «То и другое» он делает. С кем, интересно, он это делает?.. Ничего ты не понимаешь, да?
– Закурить бы, – не понял я ни слова из сказанного. – Вроде, шведы обещали приехать. Куда пропали? Может, догадаются привезти табака… Ты когда-нибудь слышала про Англию? Ты бы увидела Лондон – ты бы обомлела после своей яранги… Хотя, я бы сейчас тоже, наверное, обомлел.
– Вот возьму нож и зарежу себя, – Навлыкай всхлипнула. Я удивленно посмотрел на нее.
– Не переживай, Навлыкай. Здесь лучше. Зачем тебе Лондон?
– А тебе что здесь нужно? – продолжала причитать женщина. – Своих морей мало? Всех китов забили, лахтаков не стало, даже моржей не сыскать – охотники без добычи возвращаются, дети плачут, голод идет. Не смогли силой нас взять, так решили уморить, да дурной водой споить?
