Что удивительно, работали в этом отделении почты исключительно молодые: никого нельзя было представить старше тридцати. Несмотря на то, что большую часть рабочего времени они проводят у компьютеров, да еще и постоянно находятся под прессом недовольных стариков и вечно торопящихся служащих, они не выглядели уставшими. Правда, и свежими их язык не поворачивался назвать. Наверное, они просто привыкли. Да, они просто привыкли…
После ухода парня, который пытался дать отпор, но скоропостижно сложил оружие, за стойкой в окружении дам остался только один мужчина. Крепкого телосложения, с выдающимся бритым лбом и потерявшимися на его фоне небольшими глазами. Выделялся он не только по половому признаку, но и по месту работы. На его рубашке косо висел бейджик «Почта банка». Стараясь достучаться до клиентов, именно ему выпала честь прервать царившее несколько минут затишье. Помимо глубокого баса в ход шли жесты, взмахи руками, но особого эффекта достичь не удавалось: клиенты все время что-то переспрашивали. Громкость увеличивалась, руки разводились все шире, но стоящие напротив никак не могли понять, что от них требуется.
Менеджер с выдающимся бритым лбом объяснял что-то двум дамам, к которым ежеминутно подбегал мужчина с выдающимися небритыми усами. Я предположил, и данное предположение так никто не опроверг, что передо мной стояли мать, дочь и ее муж, отправлявшийся, только подойдет, обратно на скамейку запасных. Не сразу удалось определить, что дочь с мужем не пенсионеры из-за их внешнего вида. Если, конечно, это можно называть видом. Они выглядели гораздо хуже, чем не отремонтированные отделения «Почты России», особенно женщина. Муж, не выдержав скудоумия супруги и длительности процедуры, отправился курить в третий раз. Старушка, родившаяся по моим прикидкам в конце тридцатых, оформляла пенсию. Её большие на два-три размера ботинки служили просторной, легко затапливаемой, норой для миниатюрных стоп, которые тонули в шерстяных носках, как маленькие рождественские игрушки в чулках. Ноги, по толщине едва превосходящие батарейные трубы, с трудом поддерживали короткий корпус, на исхудалых плечах которого до колен висела грязная, дырявая спортивная куртка. Над капюшоном проходила линия морщинистой шеи, на блюдце преподносившая миру непричесанную, поредевшую голову с поблескивающими на свету седыми волосами. Дочь поддерживала мать за то, что осталось от руки, не давая ей свалиться без сил на пол, и, подставляя свой безобразный рот практически вплотную к ее уху, пыталась донести сказанное менеджером. Лицо дочурки представляло собой сплошную опухоль; глаза отчаянно сражались за свое законное место с щеками, сохранившими в себе каждую опрокинутую стопку и каждое падение. Попадая в объектив лампы, нос, взятый врасплох и испытавший смущение, переливался из синеватого в фиолетовый (оказывается, фламинго бывают не только розовые). Зато спортивный костюм ей был как раз по размеру! Да и ботинки, пусть старые и безобразные, плотно облегали ноги…
