Худая, невысокого роста, узколицая и белокожая, в длинной юбке и светлом платке, она ничем не выделялась среди паломниц, которых уже и тогда на Соловках было предостаточно. Однако между ними и Анастасией никто не замечал какого-либо сближения и даже, когда работали на небольшом картофельном поле, расположенном справа от дороги к Храму, держались поодаль друг от друга.
Анастасии казалось, что многие, приехавшие на остров за молитвенной помощью женщины, будто бы напоказ бьют поклоны, излишне придирчивы к приезжим и особенно экскурсантам. Паломницы, в свою очередь, сходились во мнении, что Анастасия слишком суха и ничем не выказывает молитвенного рвения, под благословение идёт без должного трепета и поглядывали на неё искоса. Один случай и вовсе на час-другой развёл их.
Как известно, купание в Святом озере рядом с монастырём не благословляется. Однако экскурсанты и экскурсантки, эдакое бесовское отродье, то ли по незнанию, то ли от жары и усталости, едва сойдя с дороги, что от Секирки, бросались к воде. Нет, не нагишом, в купальниках. Но какой же это соблазн для монахов! Тьфу, срамота! Вот и задумали паломницы отучить купальщиков от этой гнусности. Набили бутылок, затолкали их в мелкую заводь, что средь зарослей прибрежных трав тёплым песочком вдавалась в озеро и, спрятавшись за кустами, стали наблюдать.
Однако экскурсанты задерживались. Вместо них вышла из леса Анастасия. Привычным широким шагом дошла до озера, расшнуровала кроссовки и уже готовилась к тому, чтобы босиком зайти в воду и ополоснуть разгорячённое лицо, как вдруг заметила блеснувшие в воде стайки окуньков. Скинув обувь, прошла по траве, ступила на влажный песок и ахнула: перед ней остриями вверх торчали битые бутылки. Вытаскивая их из вязкого дна, поранила руки, и кровь, растворяясь в воде, размытым узором поплыла по озеру. Сложила осколки в матерчатую сумку, сняла с головы платок и, перевязав им ту руку, где кровь вытекала струйкой, медленно пошла к воротам монастыря.
На службу без платка на голове зайти не посмела. Смиренно стояла на паперти. Проходившие паломницы зыркали в её сторону. Лишь несколько сочувственных взглядов задержалось на раненой руке. По окончании службы Анастасия не зашла как обычно в магазин, а отправилась в больницу. Но по дороге подумала, что приём, наверно, закончился и, повернула в сторону к дому.
В это же время от ворот монастыря на Секирную гору по расписанию отправлялся списанный с материка автобус с паломницами. Набившись в “пазик”, бывший когда-то бело-голубым, женщины изнывали от жары, ожидая водителя. Вот, наконец, он прошествовал к кабине, включил зажигание, раз, другой, третий… Увы, автобус даже не чихнул в ответ. “Свечи, – подумал водитель, – свечи” и, обратившись к исстрадавшимся женщинам, подтвердил: “Поездка отменяется. Свечи…”
