Гот доходит до машины, которой заправляет перекрашенный женоподобный мужик. Гот слегка растерян. Вдруг подведёт? Вдруг заявит в полицию?
– Закончили. Вези нас… – мнется начинающий убийца.
Куда? Куда засунуть тело, чтоб избавиться от него? Гот начинает нервничать. К нему подкрадывается осознание, что он натворил. Что убийство необратимо. Что есть риск передумать. Гот был так натянут и доведён до взрыва, что теперь, после разрядки, напуган. Заложник своих действий куксится и вытягивает изо рта нитку жалобного стона. В котором скользит сожаление. И раскаяние. В общем, самые бесполезные чувства на свете.
– Что случилось? – участливо оборачивается синеволосая кикимора. – Кровь! – восклицает она, отвечая на собственный вопрос. Да, случилась кровь. – Как он пора-а-анился? – с укоризной тянет.
– Он не поранился… – пикает Гот. – Он убит, – от слабости признаётся он. – Я не знаю, что делать!
Как ребёнок, ищет помощи. Подсказки. Хочется свалить беду на кого-то другого, и чтобы этот кто-то разобрался с ней без его вмешательства. Лишь бы отгородиться. Отсечь себя от причастности к трагедии. Воздух наполняет вкус несчастья и тяжёлой ноши.
– Ка-а-ак? – гнусаво охуевает Мальвина за рулём.
– Что мне делать? Скажи, что мне делать! – вначале умаляет, потом приказывает Гот. – Я боюсь! Я не хотел! Я ничего не знаю!
Только Гот очень хотел и совсем не гнушался убийства. А ещё он старательно вызывает жалость к себе, а не к новорождённому мертвецу в его объятьях.
– О, мамочки! – ахает Гордость, которая теперь вовсе не Гордость, а Паника. – Садитесь. По дороге что-нибудь придумаем, – решает тёлка с железными яйцами.
Только предложение «садитесь» во множественном числе звучит саркастично. Оно колет и ошпаривает.
Гот, сгибаясь в коленях, проталкивает дырявого ангела на сиденья и аккуратно присаживается рядом. Чмо заваливается, прижимаясь шеей и щекой к окну. Гот не знает, сколько литров крови уже потерял Чмо, но знает, что бедный мальчик уже никогда не станет донором. Только сейчас Гот соображает, что течение можно попробовать остановить. Потуже замотать тряпками или хотя бы зажать руками. Дрожащими. Холодными, будто он сам – труп. Во всяком случае Гот не предпринимает ничего. Странная отрешённость вводит его в душевную спячку. В такой же спячке находятся безумцы, поужинавшие аминазином. Этот препарат снижает двигательную активность и купирует психомоторное возбуждение.
Вот они едут по дороге, как герои Джека Керуака, блин, а ничего не лезет в голову. Обещание «придумаем» оказывается обманом.
