Она задумчиво произносит «ха», и тут я снова чувствую на себе ее взгляд.
Не смотри ей в глаза, съедешь с дороги.
Я практически чувствую ее понимающую ухмылку.
— Знаешь, разговаривать с тобой — все равно что вырывать зубы. Тебе кто-нибудь об этом говорил?
Я сжимаю руль в раздражении, желая, чтобы она не была так близко ко мне. Иногда до меня доносится запах ванили и роз — должно быть, это её духи. Должен сказать, что, хотя временами она немного встревожена, она выглядит чертовски хорошо для той, которая провела в самолете тринадцать часов.
— Я привык держать себя в руках, — говорю я ей и тут же жалею, что дал ей хоть какую-то информацию.
Она слегка поворачивается ко мне, ее бедро прижимается к моему.
— Итак, расскажи мне, откуда ты знаешь Ричарда. Ты говорил, что вы были соседями.
— Да. Мы были соседями.
— Угу. А где выросли? В Окленде?
Я стискиваю зубы, гадая, насколько короткими могут быть мои ответы.
— В Расселе.
— Ой, Роберт то есть? — шутит она, и это заставляет меня слегка зарычать в ответ. — Просто шучу.
Она толкает меня локтем в бок.
Я пытаюсь отодвинуть свой торс в сторону. Мне щекотно.
— Пожалуйста, не делай этого, пока я за рулем.
— Господи, — медленно произносит она. — А тебе кто-нибудь говорил, что ты ворчун?
Мне не нужно отвечать на этот вопрос.
— Итак, в Расселе, — продолжает она через минуту, разбивая все мои надежды на то, что она заткнется. — Ты прожил там всю свою жизнь?
— Да.
— А Ричард был твоим соседом?
Я выдыхаю как можно громче.
— Да. Да. Мы это уже обсуждали.
— Я просто поддерживаю разговор. Пытаюсь узнать тебя.
— Ну, пожалуйста, не надо.
— Говорить или узнавать тебя получше?
— И то и другое.
Она скрещивает руки на груди. Я не буду смотреть на ее декольте, я не буду смотреть на ее декольте.
— Ты ворчун, — говорит она через мгновение.
— Да, черт возьми, я ворчун. На моем месте ты тоже была бы такой.
— Я не знаю, каково это-быть на твоем месте.
— Я имею в виду, что сегодня я раздражен, потому что мне пришлось вернуться и забрать твою неблагодарную задницу.
— Я ценю это, — протестует она, но это звучит довольно слабо.
— Неужели?
Она пренебрежительно машет рукой.
— Ладно. Злись дальше. Это не значит, что я не могу узнать тебя получше. Ты организатор, и я хотела бы узнать почему. Как ты во всем этом участвуешь?
Я бросаю на нее напряженный взгляд, на мгновение задерживаясь на ее груди, а затем снова смотрю на дорогу.
— Я родился в Расселе. Ричард переехал в соседний дом, когда ему было шесть лет. Мы вместе ходили в школу. Все дети дразнили Ричарда, потому что он был тощим занудой, вечно падал, рыдал и не умел плавать. Но поскольку я был соседом Ричарда, мне стало его жалко. Я начал вступаться за него. С кулаками. С тех пор мы дружим, — я останавливаюсь, на мгновение отрывая пальцы от руля. — Теперь довольна?
