— Не знаю, и мне все равно. У тебя свои проблемы.
— Что это значит?
Почему я открыл рот? Я должен был перестать говорить еще несколько часов назад.
— Что это значит, Тай? Если это твое настоящее имя.
Я всегда представлял себе ад не как горящее пространство, а как бесконечную комнату со стенами из попкорна и жужжащими флуоресцентными лампами, заполненную тяжелыми дыхательными аппаратами, медлительных людей, громко спорящих по мобильным телефонам, теплый кофе на шатких столах, собак, бегающих без поводка и гадящих повсюду. Место, где нет розеток, и людей, дающих непрошеные советы.
Вот что я думал об аде.
Пока мне не пришлось забрать Дейзи Льюис из аэропорта.
Теперь я тут на четыре часа, управляя девушкой, которая ведет себя так, как будто она предпочла бы быть в другом месте, и кажется, совершенно не благодарной за то, что я приехал ради нее.
Кроме того, она похожа на ту девушку, которую нужно поставить на место. Она подпевает радио… Ради бога. Хуже всего то, что я не могу понять, что это за песня. Мне хочется спросить ее об этом, но в то же время я не осмеливаюсь продолжать разговор.
Мы только что проехали Вангерей, когда я наконец срываюсь.
— Что это за песня? — спрашиваю я, не в силах сдержать раздражение в голосе.
— Я не знаю, — говорит она так, что я не могу понять, шутит она или нет. — А что, нравится? — она добавляет милую улыбку.
Она часто так улыбается. И мне не нравится ни песня, ни эта улыбка.
Вообще.
Это делает ее до смешного хорошенькой. Что совершенно необоснованно.
Дейзи Льюис размером с хоббита с узкой талией и изгибами. У нее длинные темно-золотисто-рыжие волосы, напоминающие мне осенние поля на закате, изящно вздернутый носик, бледная кожа, усеянная веснушками.
А еще глаза.
Опасные глаза.
Невероятно большие и льдисто-голубые.
Я уверен, что такие глаза привыкли держать мужчин в заложниках.
Конечно, она не идеальна. У нее торчат уши и большие передние зубы. Я пытался сосредоточиться на этом, а также на ее раздражающем характере.
— Нравится, — говорю я ей, зная, что если скажу правду, она будет продолжать петь. — Пожалуйста, продолжай.
Она прищуривается и некоторое время изучает меня, прежде чем выглянуть в окно.
— Как называются эти деревья? — спрашивает она.
Я вздыхаю. Она была ужасно любопытна всю поездку, задавая вопрос за вопросом о Новой Зеландии, что, я думаю, не так уж плохо. Я просто не привык так много говорить.
— Каури, — говорю я ей и колеблюсь. — В северных землях их очень много.
