Мы подошли поближе к дереву. Светящимися звёздочками оказались светлячки, которые облепили плоды на концах свесившихся лиан дерева.
- Это самое романтичное дерево нашего мира, – похвастался Пашка. – Вечером, в темноте, оно светится огоньками, словно украшенное фонариками. А его листва к ночи издаёт пряный аромат.
Я представила. И правда, романтично устроить свидание под таким деревом.
- Почему оно нам не попадается вечером? Я хочу посмотреть! – закапризничала я.
- Ещё попадётся, – улыбнулся Пашка. – Лерунь, а с кем ты хочешь посидеть под этим деревом? – хитро спросил он.
Все тотчас же в напряжении уставились на меня, ожидая ответа. Поскольку мои крылышки за это время не выросли, и я никому не отдавала предпочтения. А ведь мы уже прошли ещё три селения, где повторялось всё то, что было в Билскобро.
Женщины встречали мужчин с надеждой на внимание и ночи, полные страсти и любви, но их надеждам не суждено было сбыться. Из-за меня. Я чувствовала себя виноватой, но ничем не могла помочь, атон меня в этих вопросах не слушал, воины терпели. Только больше оказывали знаков внимания, уже в традицию возведя свою заботу обо мне, как о младшем товарище.
Свою вину я искупала фейской помощью. И уже вскоре, после первого расстройства, тут и там доносился смех, пение и весёлые голоса. Дети носились за мной гурьбой, с восторгом тыкая в сторону моих крылышек и пытаясь их потрогать, собирали пыльцу, падавшую на землю, когда я феячила. А харг строго следил, чтобы они собирали пыльцу в специальный для этого мешочек, а не играли с ней, кидаясь друг в друга.
Да, это тот харг, что прилип ко мне ещё в Билскобро. Сюрприз обнаружился на первом привале. Когда Кеган стал открывать котомку с едой, которую нам наложили на прощание в Билскобро, послышалась отборная ругань:
- …! Я тебя сейчас… прибью… такого, – разбавляя угрозы нецензурными словами, зарычал Кеган.
Все ринулись посмотреть что там, и застали такую картину. Из сладкого плена сна возвращался в неласковую реальность мой прилипала-харг с откормленным животом, а вокруг в него валялись объедки, огрызки, и надкусанные продукты там, где его уже не хватило. Налопался и уснул сладким сном, зараза такая.
Крик Кегана его разбудил и взбодрил. Он заверещал, вскочил и попытался было убежать. Но перекормленный живот его замедлил. И он был пойман за свой толстый короткий голый хвост. Тут харг заголосил так, как когда я его лечила: «Спасите-помогите, люди добрые, убива-а-аю-ю-ют, режут, издеваются!»
