– И правильно она вышвырнула. Абсолютно заслуженно. А сейчас попробуй тронь ученика – засудят!
Официант принёс вино, откупорил бутылку и разлил по фужерам.
– Твоё здоровье, – Виктор легко взял бокал и потянулся чокнуться с Вяльцевым. Тому тоже пришлось поднять свой: ничего иного не оставалось.
Чокнулись, отпили вина, и Вяльцев поинтересовался:
– А почему вам давали сложные задачи по геометрии? Разве ты не на гуманитарной параллели учился?
– Нет, в физмате. Но мне точные дисциплины так надоели, что в одиннадцатом классе решил: на технические специальности поступать не стану. Ничего, подтянул литературу, историю, английский. Ну, и поступил туда, где мы с тобой и встретились.
– А сейчас чем занимаешься?
– Сложно сказать в двух словах. И в трёх тоже. Знаешь, есть такие сферы, где чем-то занимаешься, а вот объяснить, чем именно, – трудно.
– А с чем это связано?
– Ну, смотри… Я наблюдаю за тем, что сейчас происходит. В России, в мире, да и вообще. Что-то вроде пиара в его изначальном смысле.
– Рекламой?
– Не-ет. Реклама – это как раз то, во что пиар вырождается. А вообще это связи с общественностью. Public relations. Только не называй меня пиарщиком: я это слово не выношу. У меня оно с публичными туалетами ассоциируется. Звучит – как «писсуарщик».
Вяльцев хохотнул от неожиданной шутки.
– Тема не для застолья, – резюмировал Виктор. – Закроем её.
Официант принёс салаты и сырную нарезку. Вяльцев покосился на поставленную перед ним тарелку: кушать ли?.. Виктор же, не обращая на него внимания, принялся за свою порцию, и Вяльцев взял в руки вилку и зачем-то нож. Он посмотрел на Виктора долгим, пристальным взглядом. Всё то время, пока Виктор балагурил, сидя за столом, его подвижное, живое лицо выглядело открытым, правдивым. Теперь же в чертах снова проступило что-то хищное, лисье. Виктор, поглощавший салат, ничуть не походил на самого себя, несколько минут назад дружески болтавшего. Как будто у него было не одно, а два лица. И невозможно было разобрать, какое из них подлинное.
Доев салат и глянув на полупустые бокалы, Виктор подлил вина. Чокнулись ещё раз.
– Недурно готовят. И вино отменное. Да ты чего стесняешься?
– Объясни, – Вяльцев чуть подался вперёд, – что тебе от меня нужно?
– Опять ты за своё, чудак-человек. Ну, хорошо. У меня чёрная полоса в жизни. Душевный кризис. Подробностей рассказывать не стану.
– Извини, – смутился Вяльцев. – Всякое бывает, я понимаю.
– Ничего. Тут ещё возрастное наложилось. Прошлое часто вспоминается. А с тобой пересёкся – и захотелось встретиться. Пообщаться. У нас, пожалуй, и тем для бесед нет, а мне вот захотелось посидеть, поговорить. Ешь салат, скоро подадут горячее.
