– А мне она никогда не нравилась. Слишком высоко нос задирает. Удержит нашего Адиля под каблуком, а нас и признавать не стало бы, – Альбина вылила варенье в пиалу и нечаянно испачкала стол.
Кухня Маликат Камиловны была обустроена со вкусом. Мебель молочного цвета прекрасно гармонировала со светло-бежевыми и коричневыми оттенками комнаты: обои с золотистыми узорами, белые стол и стулья над которыми висела хрустальная люстра с желтыми стеклышками.
– Мне ее признание не нужно, главное, чтоб с мужем в согласии жила. Его уважала и любила.
– А уважение к родителям мужа, по твоим суждениям уже не актуальна?
– Дочь, ты рассуждаешь как старая, сварливая бабка.
У мамы с дочерью были разные взгляды на устройство быта. Между разговором на пороге кухни появился Адиль. Он бесшумно вошел в дом. После ночлега на квартире у друга, приятели разошлись. Али поехал на свои занятия. А для Адиля учеба оказалась не столь важна, чем желание заехать домой, принять душ и отоспаться.
– Ас салам алейкум, – поздоровался он, подошел к холодильнику, вынул сок и выпил прямо из упаковки.
– Ваалейкум ассалам, – заговорила Альбина, – а отец прав. Ты действительно плюешь на его слова. Ты его совсем не слушаешь. А потом возмущаешься, что он к тебе строг.
– Не умничай! Мою квартиру оккупировали террористы в юбках. В конце концов, это и мой дом. Буду приходить, и оставаться сколько захочу.
– Перестань Альбина. Ему и так тошно, – Маликат покровительствовала любимого сына, – садись, милый, съешь рыбу. Только что пожарила.
– Нет мам. Я всю ночь глаз не сомкнул. Устал очень. Пойду, подремлю лучше.
Юноша взобрался на второй этаж. На ступнях, он повстречался с главой семейства. Мустафа Сабирович задержал на сына грозный взгляд и сошел вниз. Адиль почувствовал негодование, но не падал виду. Отец взглянул на кухню через открытую дверь, на столе лежал свежий завтрак. Камиловна вытирала столешницу, Альбина допивала кофе с булочкой.
– Это ты его позвала? – мужчина обратился к супруге, – чтоб к вечеру его здесь не было. Никаких гостиниц, съемных квартир, родственников, друзей. Пускай прямо к себе идет, и не покрывай его, я все равно все узнаю.
– Нет, я никого не звала. Ты присядь, остывает все, – жена наполнила чашку горячим чаем.
– Почему он учебу прогуливает? – Сабирович все еще стоял у дверей, – Маликат, я каждый раз повторятся не буду. Не вынуждайте меня на крайности.
Он ушел, так и не отведав утреннюю трапезу. На улице его поджидал служебный Mersedes и водитель. Камиловна тщетно потратило целый час, хлопоча на кухне.
