Он был взбешен на мать. Подойдя к ней в упор, орал и требовал прекратить насыщать его мозговое пространство идиотскими ”Сынок, иди учи слова, сынок, иди учи слова…” Мать-привидение запредельно молчала, крутя глазами, пытаясь что-то ответить любимому сынку. Зло смотря на мать и книжицу, Ванька истерически рыдал и умолял остановить поток глумлений над ним. Это не приносило успеха – мать все также немела, а фразы периодически резали острием бритвы голову Ваньки.
Дабы изгнать демона из книги, Незнаев решил окропить ее водой из унитаза. Капли священной влаги, попав на послание другого мира, никак не изменили ситуацию – ”Словарь иностранных слов” продолжал портить воздух туалета. Он по-прежнему был туннелем в мир человеческого порока – ”Сынок, иди учи слова, сынок, иди учи слова…”
Исчерпав терпение и поддавшись терзаниям, мучавшим его фраз, Ванька решился открыть словарь и продолжить читать иностранные слова на букву ”А”. Делал он это, заикаясь и дергаясь всем телом – “атаксия”, “атетоз”. Мать, услышав эти чуждые слова, начала непроизвольно дергаться, материализуя смысл, выброшенных в эфир продуктов словаря. “Атония” – бормотал Ванька. Мать и Незнаев стали вялыми и как бы обмякли, обозначая природу незнакомого словца. “Аутоинтоксикация” – и началась рвота. Почуяв неладное, Ванька прекратил глаголить и испуганно посмотрел на мать, в глазах которой он усмотрел то ли страх, то ли одобрение. Заблеванные лица еще долго вглядывались друг в друга, как в зазеркалье, но не найдя Абсолюта, вернулись в свое пространство, где их по-прежнему ждал родной туалет Ваньки и драная тахта – лежбище матери.
“Лучше больше ничего не читать” – безысходно подытожил Незнаев, утирая остатки извержений своего никчемного дряхлого тельца. Полуумная мать по привычке впала в глубокую себя и находилась там безмерно долго, сливаясь с кроватью-мусоркой.
Ванька швырнул словарь в угол комнаты и убежал в свой молитвенный дом искать защиту. Он хотел быстрее упокоить себя в своей обители, отдохнуть душой, вздохнуть любимым смрадом. Просидев на белом троне-коне, он рассуждал о прошедшем и окончательно решил, что больше не притронется к словарю, даже если нескончаемый бесовский ряд – ”Сынок, иди учи слова, сынок, иди учи слова…”– снова проявит себя в потерянном рае Ваньки.
Однако с магнетизмом книги-демона Незнаев все же не совладал, и понеслись по маленькой квартирке-склепу чужеродные словечки – ”афазия”, ”афакия”, ”аффектация”, ”ахроматопсия”…Их действие пагубно сказывалось на состоянии здоровья жильцов-зомби унылой квартирки. Тела матери и Ваньки трансформировались, переиначивались в зависимости от того, что обозначали иностранные пришельцы-слова. Эти катаклизмы были губительны. Мать представляла собой биологическую развалину, да и сынок также почернел и загнил. А фонтан из слов все не унимался и брызгал, омывал домашний склепик очередными каплями иностранной природы – ”ацидоз”… и далее на “Б” -”блефарит”, ”ботулизм”.
