– Подождите.
И вынес нам еще пятьсот долларов.
Мы шли по ночному городу, и я видел, как был счастлив Саша. Еще бы! Пассивный гомосексуалист вдруг неожиданно, сам не понимая, как, дал надежду священнику на царство небесное всего за тысячу баксов! Да и у самого Саши процент того, что «там» кто-то есть, повысился, наверное, процентов до семидесяти пяти.
– Как у тебя это вышло? – спросил я у Саши.
– Дело в том, что…
Но Саша так и не ответил, наверное, потому, что ответа не было. Он испытывал приступ счастья. Тот приступ счастья, который объединяет нас всех. В котором нет слов «гомо», «лесби», «офис-менеджер», «поп», «пекарь», «сантехник»… Который возникает тогда, когда хочет, по своим неизвестным для нас законам. Сашу «приступ счастья» посетил после того, как он помог другому человеку удержать свой мир. Надолго ли? Это не важно. Важно, что помог.
***
Саша с гордостью выложил на стол тысячу долларов.
– Вы что, мир спасли? – спросила муха с непринужденной легкостью.
– Практически. Пусть не весь, но…
***
Я пригласил принцессу в ресторан.
– Расскажи что-нибудь о себе, – попросил я.
Мне хотелось узнать откуда произросло такое чудесное существо. Кто его посадил и кто ухаживал? Чем его поливали и сквозь что оно прошло, чтобы выбросить наружу бутоны жизни?
Принцесса немного помолчала.
– Почему-то не хочется.
Она улыбнулась и впилась взглядом в мои глаза.
Принцесса ждала от меня – нет, не признания в любви. Она и так была уверена в ней. Она ждала от меня того, что придаст ей хоть каплю надежды на то, что я когда-нибудь смогу выбрать ей такие сапоги, которые подойдут ей тютелька в тютельку не только по размеру ноги, но и по размеру ее души. Такие сапоги были доказательством того, что я действительно люблю ее. Ведь мало представлять вкус яблока, хочется его и ощутить. Мы ели суши. Молчали, смотрели. Я следил за ее губами и пытался представить, как целую ее, но не мог. Передо мной появлялась картина, когда поцелуй уже закончен. Я пытался представить, как мы кувыркаемся в постели, но не мог. Передо мной появлялась картина, когда секс уже закончен. Я пытался представить нашу свадьбу, но не мог. Передо мной появлялась картина наших спящих рядом могил. Между началом и концом была пустота. Отсутствие. Немощь. Что-то в моем сознании вырезало процесс жизни. Я знал, что душа принцессы, ее тонкая, чудовищно ранимая душа, похожая на жизнь, которая не прощает, когда дает нам шанс, а мы стесняемся им воспользоваться, по причине то ли неуверенности, то ли сентиментальности, то ли чего-то еще, все же ждала от меня, ждала… Ждала того, чего не знала сама. Ждала, чтобы я сам ей объяснил, чего она ждет.
