Мама, мама, никогда бы не подумала, что заскучаю по твоим крикам.
Тусклый свет от монитора. Тишина. Витя спит блаженным сном, а я сижу на скрипучем табурете и разглядываю кусок пластилина, что подарила мне сестренка. Тот день стал переломным. Именно тогда меня посетила мысль, что нужно меняться. Что нужно перестать быть той, кем хочет видеть меня моя мать и стать собой. Но стала ли я собой? Если так, то почему не чувствую гармонии? Почему хочу плакать?
– Не спится?
Я вздрагиваю, когда слышу сонный голос.
– Прости, не хотела тебя разбудить.
– Сколько в тебе сил, Тарасова? Мы гуляли весь день.
– Да нет у меня никаких сил…
Витя молчит. И я молчу. В этой тишине нет ничего кроме грусти и недосказанности. Мне хочется поделится с ним переживаниями, но он не поймет, только посмеется. Мне хочется признаться в чувствах, сказать, как стал мне дорог, но он разозлится и снова обидит.
И я молчу.
– В чем дело? – спрашивает он и садится на край кровати. Его светлые волосы взлохмачены, веки слегка прикрыты, щеки румянятся, словно парень пьян. – Расскажешь? – Спасибо тебе.
– За что? – удивляется он.
– За то что принял.
Витя хмурится.
– Если кому и стоит говорить «спасибо», так это мне… – Прости, – перебиваю я.
– За что? Тарасова, ты не на исповеди.
– Я прощу у тебя прощения, за то что сейчас скажу.
Даже сквозь темноту замечаю, как он напрягается.
– Я, кажется, тебя…
– Не смей произносить этого.
– …люблю.
Я ничего не смогла с собой поделать, слезы покатились по моему лицу. Внутри все сжалось. Стало невероятно стыдно.
Витя взял мое лицо и повернул к себе.
– Выкинь эти мысли из своей головы, поняла?
Когда я посмотрела в его глаза, то сердце заколотилось с бешеной силой, вся грудная клетка пульсировала. На шее выступил пот. Я с трудом разжала губы. – Больно.
– Знаю.
Наплевав на чувство собственного достоинства, я обхватила руками его лицо и прильнула к нему губами, а он заключил меня в самые крепкие объятья, о которых я только могла мечтать. Не отверг. Не прогнал. Ответил.
Теперь я говорила «спасибо» судьбе. Такое короткое мгновение, но такое прекрасное.
Мою голову заполнил розовый туман. Но как только моя жадная душа потребовала большего,
Звягин откинул меня. Приказал не прикасаться. Я споткнулась об невидимую грань и привела его в бешенство. И снова слезы.
Розовая дымка сменилась черной.
– Что со мной не так? – спрашиваю я, отвернувшись к стенке.
– Дело не в тебе, Варя, – психует он. – Не в тебе.
Утыкаюсь носом в уже мокрую подушку.
