Это не сон. Не кошмар. Мама здесь. Ей плохо. Как я мог решить, что ее не стало? Вот она, передо мной, смотрит любящим взглядом и просит помощи.
– Мама!
Подбегаю к ней и беру за ледяную руку, а кажется, что схватился за камень.
– Витя, Витя, – бормочет она. Вздыхает, словно почувствовала невероятное облегчение. – Спаси меня.
Я пытаюсь вытащить ее из холодной воды, но она упирается.
– Что я должен сделать? Я не понимаю, как тебе помочь?
– Нагрей воды, нагрей воды, – хрипит она.
– Зачем? – я тяну ее за мокрый свитер, но только слышу треск ниток. – Просто дай мне достать тебя оттуда.
– Нет. Нагрей воды, Витя.
– Да ты с ума сошла! Ты погибнешь!
– Нагрей мне воды! – орет она. Теперь ее голос намного бодрее. Мама смотрит на меня требовательным взглядом. Злым взглядом. До меня вдруг доходит – это не мама.
Жуткое существо овладело ее телом. Снова.
– Нагрей воду, Витя! Почему ты просто стоишь и ничего не делаешь?! – существо начинает брыкаться. Вода в ванне раскачивается, холодные брызги летят в разные стороны и на пол. – Ну давай же! Поторопись!
Мои губы изгибаются в ненормальной улыбке.
– Нет, нет, – потерянно повторяю я, тряся головой. – Ты моя мать. Не моя.
– Заткнись и сделай то, о чем я тебя прошу, ублюдок!
– Моя мать мертва, – отчасти говорю сам себе. – Ты – не она.
– Быстрее! Быстрее!
Не раздумывая ни секунды запрыгиваю на существо, хватаюсь руками за его шею и давлю на горло. Сильнее. Еще сильнее. Сначала существо краснеет и смотрит на меня испуганным взглядом. Хрипит, так как лишено дара речи. Потом оно чернеет в лице, а я все сильнее сжимаю пальцы. Оно понимает, что я настроен решительно и тогда начинает царапать мои запястья, бьет по предплечьям, но в итоге изнемогает и сдается. Глаза монстра светлеют и наполняются новой порцией слез.
Монстр похож на маму. Не отличить. Не в силах больше смотреть на оболочку родного человеку, я закрываю глаза, но продолжаю производить удушение. Где-то внутри я даже немного удовлетворен процессом. Проходит минута и сопротивления прекращаются. Шея монстра расслабляется, становится мягкой. Слабый пульс выбивает последние удары. Но когда я решаюсь взглянуть на проделанную работу, то вовсе валюсь с ног.
Я на кухне. Утренний свет касается пола, а в моих руках засыпает отец.
– Папа! Черт!
Я бью его по щекам, еще и еще, и он на время приходит в себя, но в итоге снова теряет сознание. Его слабое тело падает на пыльный ковер. Старик дышит, а значит, будет жить. На его морщинистой шее кровоподтеки от моих пальцев. Из носа катится тонкая кровавая струя.
