Телефон разрывался от звонков. Огромное количество пропущенных от Тарасовой, я сбился со счету уже на тридцатом. Не нужно быть провидцем, чтобы предугадать сценарий разговора, поэтому я отвечал на звонок мысленно: «Да, Варя, у меня все в порядке», «Нет, я не плачу», «Тебе не нужно приходить и проводить надо мной психологический сеанс», «Поверь, сейчас ты больше нуждаешься в помощи», «Я один, и нет со мной никакой Джоконды», «Мне не скучно. Анатолий и я играем в «Крокодила». Ты бы видела, он так реалистично показывает обезьяну…»
Мысли. Почему нет такой кнопки, которая способна их отключить? Впрочем, есть одно средство, которое сделает эту ситуацию плевой, оно выручало меня долгие годы, но употребить его – значит, поставить точку. Огромную, жирную точку. Для себя я решил, что если вернусь к прошлой жизни, то вовсе с ней попрощаюсь. Какой смысл жить от дозы к дозе, когда каждый длительный промежуток будет напоминать тебе какая ты мразь? Одиночество, которое раньше было неотъемлемой частью существования, теперь проест до костей. Я буду ловить себя на мысли, что упустил последнюю возможность, лишился теплых минут, оставшись один на один с собой в промерзшей камере, и буду беспрерывно мучится. Доза принесет мне успокоение, выдернет из камеры, но это облегчение – ничто, по сравнению с тем, что я испытаю в реале. Ад в чистом виде, и я к нему не готов.
Если бы не смертельная сухость во рту, я бы никогда не покинул пределы своей комнаты. Теперь, как унылое, безжизненное приведение я проплываю на кухню и замечаю там отца. Он с невозможным сожалением смотрит на полупустой фуфырик и тягостно вздыхает. Когда наши взгляды встречаются, он награждает меня приветственной улыбкой.
Черт бы его побрал его и эту улыбку.
– Не огорчайся, Толя. То, что наполовину пустое, так же наполовину полное, – иронизирую я, набирая воду из крана. Должно пройти какое-то прежде чем вода в кружке станет ледяной и более вкусной. – Мне лестно, что ты так основательно переживаешь о моем положении. Ни один родитель не выпил за здоровье своего чада столько, сколько выжрал ты. Тебя пора вручать награду.
– Не кусайся, шакаленок, – фыркает отец и прикладывает руку ко лбу. – У меня действительно стресс. Как только вспомню ту сумасшедшею женщину, так перекреститься хочется. Кто она вообще такая?
Осушив стакан с специфической водой, я облегченно выдохнул, а потом внимательно посмотрел на седого пьяницу.
– Что, понравилась тебе?
