Мысли опять унеслись к Владу. Он же умел договариваться со своей совестью. Если она у него была, конечно. Сколько женщин он сменил после нее. Двух? Трех? Надя не считала. Ей хватило его одного предательства. Хотя почему она тогда считала, что поступать так с женщинами, которые были до нее, он мог. И она оправдывала его в своих мыслях, а после нее — уже не может. Везде двойные стандарты: как легко осуждать других и оправдывать себя.
Вот она больше никого и не осуждала. Жила и жила. Скучала по сыну и жила дальше. Сменялись пациенты, дни работы и отдыха. Вот и вся жизнь. Ее думы прервал голос Громовой:
— Доктор, а секс?
— Я думаю, что там проблем не будет.
— Как же? Он же без руки?
Надя впала в ступор. Секс с наличием или отсутствием руки — одной руки — у нее никак не ассоциировался.
— Вы приспособитесь. Я не думаю, что именно рука является ведущей в сексе.
— Вы просто не понимаете… — совершенно обреченно ответила Громова. — А машина восстановлению не подлежит, представляете?
— Да, догадываюсь.
— А если бы она была с левым рулем, он бы не пострадал?
— Пострадал, но меньше. Откуда я знаю? Я знаю, что машину разрезали, чтобы достать его. Я не разбираюсь в машинах, все больше в людях.
— Вы о душе?
— Нет, об анатомии.
— Я в суд подала, требую компенсацию. И на лечение.
— Это Ваше право. Если понадобится, я напишу заключение.
— Не выписывайте его. Подержите у себя, я подумаю, может, приду в себя и тогда смогу его забрать. Ему у вас лучше. А у меня дела. Суд, разборки, работа. Подержите?
— Да. Только не ради вас, а ради него.
— Вы не имеете права меня осуждать.
— Я не осуждаю. Вы не готовы менять жизнь. Просто поймите, что жизнь не спрашивает, готовы мы к чему-то или нет, она сама все меняет.
Громова встала и направилась к двери. Надя вышла в коридор и смотрела ей вслед. Нет, она не заглянула в палату. Прошла мимо, утирая слезы.
========== Часть 4 ==========
— Владимир Сергеевич, — Надежда вошла в палату, — я беседовала с вашей женой. Она просит подержать вас здесь на недельку дольше.
— Тем лучше, вы согласились?
— Да.
— Как будете утрясать с начальством?
— Утрясу.
— Значит, у нас с вами будет предостаточно сеансов психотерапии. Начнем?
— Даже не знаю.
— Конечно, вы привыкли резать, а не говорить. Для начала, думаю, нам следует познакомиться. Владимир я, просто Владимир. Можно Вова, если вас не смущает фамильярность и на ты.
— Надежда, Надя.
— Ну, мой возраст секретом не является, а твой?
— Тридцать один. Бальзаковский возраст. Сыну двенадцать.
