– Ну… Я не зна… Смотря когда…
– Можно хоть прямо сейчас, – она пошевелила ножкой, – можно вместо следующей пары пойти ко мне в общежитие, там как раз никого не будет.
Оксане надоело играть ножкой, и она перешла к методам более действенным: налегая, она придвинула таз вплотную и, строя из пальчиков человечка, принялась шагать по Роминой коленке в пугающем для него направлении. Рука ее дошла до цели, дотронулась, схватила – Рома вздрогнул, вскипел, отдернул ее руку, махнул ногой, скидывая с себя все опоясывающие женские сети.
– Открой учебник и почитай. Там одна теория!
Он вскочил, словно разъяренный бык, и ушел переодеваться. Истерзанное сердце его разрывалось.
10
Весь оставшийся день Рому Зубренко тянуло домой какой-то неведомой силой, но он не позволил дать себе слабину и отсидел все пары. В четыре с хвостиком часа он вышел из университета со своими товарищами, в тридцать минут они полакомились пирожками у грузинской палатки, а в сорок пять, находясь на развилке дорог и пожимая друг другу руки, распрощались.
На улице уже стояла крепкая весна. Земля покрылась первой щетиной, и плешивых зеленых участков под ногами было больше, чем замызганных кучек снега. Ветер нынче стал теплым и приятным, более не вызывающий у человека желание поджать шею и укутаться в одежду. Было тепло, радость торжествовала… но Роме было жарко и тяжело. На его плечах висела зимняя куртка, а в груди неустанно ныло. Вся масса невзгод свалилась на него разом. Он чувствовал себя обескураженным ангелом. Душа его, привыкшая к полетам, и которой нынче подрезали крылья, томилась взаперти; она билась, брыкалась, но не оставляла своих попыток вдохнуть полной грудью.
В Роме загорелось желание найти хоть что-нибудь новое в жизни, хоть незначительное увлечение… и, как вариант, он решил пройтись по магазинам – ему не помешало бы купить весеннюю куртку.
«Разумеется, даже если я и найду красивую куртку – это всего лишь тряпка… пустяк, который ровным счетом ничего не значит пред моим горем. Хотя, с другой стороны, прогулка поможет мне отвлечься от дурных мыслей. Не зря ведь говорится: душу нужно лечить ощущениями…» – и дар речи его пропал.
За стеклянной витриной он увидел черную меховую дубленку; она была необычного фасона, с желтыми рисунками во всю длину: с правого бока выглядывал череп, а на плече по другую сторону красовался знак анархии. Рома зашел в магазин и попросил примерить ее. Облачившись, он взглянул в зеркало и ахнул – она сидела на нем идеально. Рукава, нижняя окантовка и ворот были покрыты черным овчинным мехом. Золотые застежки звенели друг об друга и поблескивали на свету. Рисунки заиграли новой жизнью, стоило ему лишь пошевелить руками. Дубленка была эксклюзивна, в единственном экземпляре.
