Потом подошла Наташа, и мы немножко поговорили. Она меня поблагодарила и тоже направилась к выходу с кладбища.
Все разошлись, и я осталась одна возле свежей могилы. Что-то задержало меня здесь, не давая уйти, и я подошла поближе, чтобы ещё раз посмотреть на фотографию.
Доброе красивое лицо, длинные чёрные волосы, спадающие на плечи, и задумчивая улыбка. Ещё бы жить и жить, но судьба распорядилась иначе. Тяжёлая болезнь сожгла её за несколько месяцев, и у друзей, родственников и знакомых остались о ней только воспоминания. И ещё этот могильный холмик.
И вдруг я вижу, как передо мной на дорожке останавливается шикарный лимузин. Водитель вышел из машины, раскрыл зонт и открыл заднюю дверцу, из которой вылез мужчина в строгом чёрном костюме с огромным букетом роз и пошёл в мою сторону. Он остановился прямо около меня и положил букет на могилу.
– Иди, Коля, – сказал он шофёру, который держал над ним зонт. – Я немного здесь постою.
– Так ведь дождь, Фёдор Валентинович…, – растерянно проговорил тот.
– Ничего, Коля, – сказал мужчина. – Иди, посиди в машине.
Водитель сложил зонт и пошёл назад к лимузину, а Фёдор Валентинович замер, глядя на фотографию на деревянном кресте.
– Вы её родственница? – спросил он, глядя на могилу.
– Нет, – ответила я. – Я ритуальный агент.
– Значит, это вы занимались её похоронами?
– Да.
– Елена при жизни была очень добрым человеком, – продолжал он, не глядя на меня. – Жаль, что вы её не знали.
– Жаль, – соглашаюсь я.
– Я уговаривал её бросить мужа и выйти за меня, но она долго не хотела этого делать. Жалела его, – Фёдор Валентинович наконец-то повернул голову и посмотрел на меня. – Жалкий ничтожный человек, живущий за её счёт! Он всегда был рядом с ней и даже не замечал, как она страдает.
Он замолчал. Молчала и я, не зная, что ему ответить.
– Недавно она всё-таки согласилась развестись, – опять заговорил он. – Но в тот же день сказала мне, что неизлечимо больна. Я нашёл хороших врачей, устроил её в клинику, но было уже поздно. Все врачи в один голос сказали, что время упущено. Почему она не сказала мне раньше!?
Мужчина вдруг схватился руками за лицо и горько заплакал. Я изумлённо смотрю на то, как как он рыдает, и не могу произнести ни слова. Через минуту он успокаивается и вытирает носовым платком слёзы с лица.
– Извините, – произносит он. – Минутная слабость.
– Я понимаю.
Он лезет в карман.
– Вот, возьмите, – Фёдор Валентинович суёт мне в руки пухлый пакет. – Закажите ей ограду и памятник. Остальные возьмёте себе.
