В общем, думаю я, ты и сам понимаешь, что Мишка ту японскую студенточку без внимания не оставил. А она, понятное дело, мгновенно его искренность и заботу почувствовала и Мишке доверилась. Слёзы слезами, но рассказала ему, как получила письмо, из которого стало ясно, что вся ее семья, – родители, сестры и братья, – недавно погибли. Они утонули, когда куда-то и что-то там… Сам не знаю! В общем, тамошний кораблик на реке перевернулся и никто не выплыл… У них такое часто случается! И мало того, что на нее навалился ужас огромной семейной трагедии, так еще и самой непонятно, как дальше жить. Как учиться, если всё-таки учиться, куда потом ехать или в Москве оставаться? Кто она теперь вообще, если на родине у нее никого не осталось, и денег нет? И в чужой стране она не нужна никому, где столько реальных опасностей. Где незаметно сгинуть куда проще, нежели утонуть в своей стране вместе с родителями. И как быть с тем ужасным фактом, что теперь она круглая сирота? Без перспективы и родины.
Мишка мой, разумеется, вник во всё по полной программе. Повезло ещё ему, что она по-русски сносно изъяснялась. И, кто бы сомневался, что Мишка бросится ее спасать!
Я его уже потом, когда он мне кое-что рассказал, спрашиваю с отцовским участием:
– Сынок! Ты же взрослый ответственный человек! Как же ты мог вот так… С бухты-барахты! У тебя же самого двое маленьких детей! У тебя жена, наконец! Она-то как ко всем твоим спасательным мероприятиям отнеслась? Бедная твоя Галина, прямо тебе скажу! О ней ты подумал? Подумал, что ты и ее жизнь через колено? Подумал, что ее после твоих гуманитарных акций тоже спасать придётся? Или ты к ней уже настолько привык, что ее можно и не спасать? Можно не обращать внимания на ее страдания? Есть у тебя тормоза, в конце концов, или ты так и будешь без разбору за каждого котёнка и червяка душой болеть, забывая о главном? О том, что определяет жизнь твою и жизнь многих дорогих тебе людей.
Думал я тогда, крепко обидится на меня Мишка. Думал, не получится дальше наш разговор. Ан, нет! Не обиделся. Стерпел. Отвечает:
– Сам не знаю, батя, что со мной тогда стало… Ну, не выношу я неподдельных женских страданий! Тех, которые от истинного горя, которые от полной безысходности! Жуткий ведь случай, согласись! И при этом она такая маленькая, куколка беззащитная, а жизнь ее наотмашь своей дубиной… За что ей такое? Не мог я это безучастно наблюдать! Не мог настолько в себя уйти, чтобы не замечать, чтобы не протянуть ей руку!
