Я со стуком опускаю ложку на стол.
— Ты что, мать твою, всерьез говоришь мне подобное дерьмо?
— Да, — отрезает он, сжимая скрытую под бородой челюсть.
— И это говорит, кто бросил школу?
— Я получил аттестат, и я учился самостоятельно.
— Чему? Тому, чтобы быть гребаным придурком? — рявкаю я и двигаюсь, чтобы встать.
— Сядь, Кейт. — Он протягивает руку, хватая меня.
— Нет! — Отступаю назад и вырываю запястье из его руки. — Дин, ты несешь полную чушь. — Я вся киплю, чувствуя себя такой обиженной и расстроенной его резким суждением о Майлсе. Человеке, которого он даже не знает. Это напоминает мне о мнениях людей, не поддерживающих то, чем я зарабатываю на жизнь, или думающих, что я гожусь только для одного. Майлс — гораздо больше того, что Дин ему приписывает, и если он этого не видит, я не хочу находиться с ним рядом.
Пригвождаю Дина серьезным взглядом и говорю:
— Я окружаю себя людьми широких взглядов, которые не осуждают, что у меня странная работа. Я зарабатываю на жизнь тем, что пишу чертовы эротические романы, и мне не нужны в друзьях те, кто станет судить меня, потому что это сделает меня лицемеркой по отношению к персонажам, о которых я пишу. А Майлс очень ободряюще относится к тому, что я делаю. Более ободряюще, чем ты когда-либо, и в моем понимании, это очень важно! И он вовсе не тупой. Он чертовски проницателен, и ты бы это понял, если бы перестал смотреть на людей свысока.
Лицо Дина становится свекольно-красным, на нем появляется паника, когда я делаю шаг, чтобы уйти.
— Кейт, не уходи. — Он встает и притягивает меня обратно к себе.
— Нет, — восклицаю я, вырываясь из его хватки. — Мне очень жаль, но если ты собираешься так себя вести, то я не вижу возможности продолжать нашу дружбу.
— Кейт! — он так настойчиво повторяет мое имя, что я останавливаюсь и смотрю на него. Глаза широко раскрыты и полны такого ужаса, какого я никогда не видела, что-то вроде паники охватывает все его тело, когда он, наконец, заикаясь, произносит:
— Ты мне нравишься.
Я пожимаю плечами.
— Что же, я тоже думала, что ты мне нравишься, пока ты не превратился в придурка.
— Нет, я имею в виду, что ты мне действительно нравишься. — Он закрывает глаза и засовывает руки в карманы брюк, вся его поза выражает покорность.
Но по какой-то причине его слова пока не до конца доходят до моего сознания. Сердитое выражение на моем лице превращается в недоверчивое.
— Я тебе действительно нравлюсь, как лучший друг, или...?
