— Совершенно верно, — смеюсь я.
— Вот видишь!
— Я шучу, продолжай.
— Либо будешь смущен моим занятием, и не захочешь никому рассказывать.
— Ты что, шутишь? — восклицаю я и наклоняюсь вперед, поворачивая ее лицо так, чтобы она посмотрела на меня. Она действительно выглядит немного грустной, и это сводит меня с ума.
— Ну, твой приятель не в счет. Он, наверное, сексуально озабоченный, — возражает она. — Я имею в виду человека, который очень важен для тебя.
— К черту, — отвечаю я и непреклонно качаю головой. — Значит, ты совсем меня не знаешь, Мерседес.
— Я знаю таких, как ты, — парирует она с самоуверенным оттенком в голосе, будто ее это вовсе не волнует. Но я ясно вижу, что это так. — Вы, парни, все одинаковы. Вам нужна леди на публике и маньячка в постели.
— Чушь собачья.
Она пожимает плечами.
— Я тебе не верю.
— Почему?
— Потому что это стало главной причиной, почему мы расстались с моим бывшим. Он попросил меня солгать его семье о том, чем я зарабатываю на жизнь.
У меня кровь стынет в жилах.
— Что?
От ее пристыженного взгляда мои челюсти сжимаются от ярости.
— Да, мне показалось странным, что мы так долго вместе, а он так и не представил меня своей семье. Потом его сестра собралась замуж, и ему пришлось взять меня с собой на свадьбу. Именно тогда он попросил говорить всем, что я пишу детективы.
— Вот ведь ублюдок, — рычу я и делаю большой глоток пива, пытаясь подавить гнев.
— Ну, таков он и есть, но я пишу в своих книгах очень извращенные вещи, и об этом не так-то просто рассказать своей бабушке.
— К черту, — рычу я и с грохотом ставлю бутылку. — Я бы рассказал о тебе своей бабушке.
— Ты бы не стал! — спорит она с недоверчивым смешком. — Бабушки меня ненавидят! Меня даже родная бабушка ненавидит.
— Твоя бабушка не может тебя ненавидеть. Ты — совершенство!
— Она меня ненавидит. Она очень религиозна, и каждый раз, когда я приезжаю домой, она пытается договориться о встрече со священником. Думает, что я нуждаюсь в интервенции или экзорцизме, или чем-то еще.
Я не могу удержаться от смеха.
— Извини, это не смешно. — Я протягиваю руку и дотрагиваюсь до ее бедра, словно извиняясь.
Она пожимает плечами и ковыряет этикетку на своей бутылке.
— Немного забавно.
Я смотрю на нее с минуту и мне ненавистно то, как она сникла. Она превратилась из дерзкой, веселой, болтающей о сексе красотки в чувствующую себя неуютно, полунемую версию Мерседес, которую я узнал за последние пару недель. Ее бывший — ублюдок, и если бы он был здесь, я бы, черт возьми, постарался, чтобы он это понял.
