Саймон в своих несменяемых джинсах и одной из двух неизменных стареньких рубашек, открывающих его совсем не научную волосатую грудь, работал как зверь над хитроумной машиной, предназначенной для синтеза придуманного им материала будущего. Чтобы не вносить даже мельчайшей грязи в рафинированно чистый процесс, он сбрил бороду и усы и внимательно осматривал морды и костюмы персонала перед проведением экспериментов. Механизм синтеза волшебной пленки – “слойки”, как они ее прозвали – был существенной и наиболее революционной частью изобретения. По нескольку раз в день, матерясь в трубку, он звонил Ричарду и Юджину, требуя от первого уточнения требуемой структуры основной матрицы, а от последнего – срочного заказа необходимых материалов и инструментов. Сражающиеся бок о бок с ним “ребята”, вечно потный массивный механик Рон, Димка и два бессловесных и безотказных китайских техников, Чанг и Ванг, возраст которых был не определяем, а акцент не переводим, смотрели на “русского” начальника с нескрываемым обожанием и, по возможности, подлаживались под его нарушающий любой закон о труде стиль. Для Димки испытание было серьезным, и все чаще он чувствовал, что первоначальный восторг от участия в предприятии постепенно тает, уступая место крамольным мыслям типа “оно мне надо?”, “сколько же еще?” и другим подобным.
В работе Саймона было что-то фанатическое, почти безумное, совершенно не похожее на простое желание “сделать дело и заработать деньги”, понятное и молча подразумеваемое другими участниками концессии, в том числе и Ричардом с его часто транслируемой мечтой о будущем “Институте Космологии”, в основе которого подразумевались заработанные в ЮРС деньги. Профессор Генда поставлял группе Саймона результаты решения сложных квантовомеханических уравнений, описывающих движение электронов в нано-матрицах с различной плотностью и конфигурацией наночастиц. Эта информация, в сочетании с программой Юджина, анализирующей влияние вариаций структуры пленки, служила Саймону основой для выработки оптимальной процедуры синтеза частиц. Сай с Димкой, при поддержке “ребят-китайчат” и медведообразного техника Рона, проводили бесчисленные эксперименты, используя малые прототипы будущей “великой машины”, меняли исходные материалы, режимы синтеза, все, с чем можно было “играться”, но результаты с утомительной повторяемостью оставались неутешительными, и блеск в глазах Сая постепенно уступал место какому-то тусклому мерцанию, а методическая работа теперь все больше напоминала дьявольские пляски алхимиков вокруг дымящихся колб и пробирок.
