– Ну и что же? – поинтересовалась Любовь Савельева.
– Пригласила я печника-то, он залез на крышу, заглянул в трубу-то и кричит мне: у тебя трубе-то гнездо галочье и сажи накопилось уйма! Подай, грит, кочергу. Я подала. Он вытащил из трубы большое поймо прутьев, величиной в семионову шапку, да сажу помелом пообмёл и труба моя дымить перестала, в избе ни дымка, глаза есть перестало, прямо красота! – нахваливала свою житуху Анна бабам.
– Ну, а как с Настасьей-то? Ты около её всё время была, как и что с ней произошло? – допытывались у Анны дотошные бабы.
– Что с ней, умерла Настасья и всё тут. А насчёт того, от чего, я и сама не пойму. О том, что сама она упала, я сумлеваюсь, – заключила она.
– Слушайте-ка бабы, по-моему она не сама. Я только-что от неё утрось вышла, деньги должок относила. Не дойдя до сараев послышался мне какой-то выстрел, – сообщила новость Марья Данилова. Настасью схоронили…
Рождество 1928. Лекторы и представления
Наступил 1928 год, прошло Рождество, наступили святки – весёлое, забавное и любовное время провождение молодёжи. В святошнической, разряженной келье Анны Гуляевой, на стене девки повесили приветственный лозунг: «Да здравствует первый день святок!». Придя в эту келью Санька Савельев с Гришкой Лобановым, прочитав эту вывеску, прибавил к ней: «А кто с ножом сюда придёт, тот от того же и погибнет!», что относилось к сельским хулиганам. По кельям села женихи артелями и в одиночку ходят с еснями и гармонями. У Яшки Дуранова, гармошка-тальянка со звонкими колокольчиками. Войдя в келью, замёрзшую на уличном морозе гармошку, Яшка подолгу, с зазнайством и напускной важность продувал. Некоторые из ребят-смельчаков, упрекая яшкины выламывания, говорили:
– А ты Яшк играй без валамываний, а то прозовут тебя Яшкой Ломаный!
– А я вовсе не выламываюсь, от мороза руки не маячут! – отвечал тот и начинал играть. Клавиши гармошки, под усиленным нажимом яшкиных пальцев, послушно громко хлопали, почти заглушая звуки самой гармошки. А Яшка, залихвацки скосив голову на бок, старательно, на своей тальянке, выводил «страданье», пленя девок музыкой. Особое место в игре уделялось звонким колокольчикам, они заглушая голоса ладов и басов, звонко гремели в ушах. В такт игры Яшка ещё притоптывал ногой, как-бы добавляя этим красоты и пленительности к музыке. Яшка, тайно исподтишка наблюдал за девками, присматривался к ним, стараясь выбрать себе в невесты самую красивую.
– Вот дитятка растёт! – переговариваясь судачили бабы – глядельщицы святок.
