– Ай што случилось? – неторопливо подходя к толпе баб спросил Иван Федотов, с любопытством прислушиваясь к тревожной возне доходящей изнутри настенной избы
– Настеньку убили! – провозгласила ему, стоящая тут и уже успевшая побывать в избе, его жена Дарья.
– Да не убили, а она сама нечаянно, на кошачий черепок упала, вот и проломила себе голову-то! – поспешила оповестить Ивана, о действительно происшедшем с Настасьей, Анна Крестьянинова. – Я сама глядела и видела, у ней на лбу-то знаток от кошачьего черепка, а у неё и раньше припадки были. Падучей болезнью она страдала, –добавила всё знающая Анна.
– Ну, а она жива, что-ли? – осведомился из задних рядов толпы, только-что подошедший вслушавшийся в разговор Яков Забродин.
– Пока жива, но видно она уж не жилец, еле-еле дышит, лежит на полу в чулане и только вздрагивает всем телом. Я нагляделась и ещё положила ей на лоб, для приглушения боли, медный пятак
– Раз такое дело, то она действительно долго-то не напрыгает! – высказался Яков.
– Ещё-бы, тебе мозги-то выпусти и ты долго-то не напрыгаешь! – злобно взглянув на Якова, с упрёком в его адрес, заметил дедушка Крестьянинов.
– Охо-хо-хо! – горестно повздыхала, стоявшая тут же бабушка Евлинья Савельева.
– Вот какая жизнь наша. Живи, а о смерти не забывай, она всегда у нас за плечами! – с горестным выражением на лице, проговорила бабушка Дуня, стоявшая рядом с Евлиньей.
А в избе тревожная хлопотливая беготня и печальные вздохи. Кто не боится смотреть как умирает человек, тот упорно и любопытно наблюдает за всем тем, что здесь происходит.
– Давайте её перенесём из чулана-то и положим на переднюю лавку! Что она здесь валяется в таком безобразном виде, – предложила бабам Анна Гуляева, хлопотавшая около умирающей. Бессознательно распластавшуюся на полу Настасью перенесли и положили на лавку. После её на полу в чулане осталась лужа крови и комок бело-желтоватых мозгов. Одна из баб, сестра Настасьи Александра, схватив тряпку, безбрезгливо стала торопко подтирать на полу приторно пахнувшую мокредь. По все избе разнёсся гнетущий, вызывающий тошноту, запах смеси человеческой крови впомесь с мозгами. Некоторые, не выдержав этого запаха, из избы вышли. А несколько баб, не обладающих брезгливостью, остались.
– А ты Анн, снова положи ей на лоб пятак-то! Всё ей полегче будет! – подсказала Прасковья Трынкова, стоявшая у порога и не принимающая участия в хлопотах около еле живой Настасьи.
– Прикладывай, не прикладывай, лоб-то проломленный, – горестно вздыхая и вытирая со щёк слёзы, высказалась Стефанида Батманова.
