— Я слышал, тигры известны своим благородством и честностью. И что же… ты станешь помогать убийце? – свистящим шепотом спросил Дар.
— Сейчас мне важнее избавить от вас Тач-Тару, чем судить.
— А еще важнее самому невредимым выбраться на поверхность, - подытожил Дар.
— Я хочу спасти Лишу. От тебя в первую очередь… отец.
Последнее слово Амирхана достигло цели. Дар захлебнулся новым приступом кашля, долго молчал, склонив голову.
Алейша боролась с желанием подойти к нему и высказать все, что скопилось в душе. Отряхнуть шелуху подозрений и страхов, недомолвок, пересудов, пафосных речей Клардена и небрежных замечаний Шакко.
Просто подойти к человеку, давшему ей жизнь и сказать… Нет, слез уже не было, первое впечатление схлынуло, оставив холодную печаль и необходимость принять участие в его судьбе.
— Прошу тебя, улетим на Нийлас вместе.
— Я останусь.
— Нам не удастся сохранить твою тайну надолго, - глухо предупредил Амир, и Алейша пристально посмотрела на него, силясь угадать истинные намерения.
Дар махнул рукой в знак безразличия к любому развитию событий.
— Забирайте Туру и уходите, мое место здесь. Можешь даже убить меня, оружие в отсеке за спиной. Я уже давно мертв для большого мира.
— Думаешь, я сделаю это на глазах у нее? – презрительно сказал Амир. – Усмири свою проклятую гордость. Разве не хочешь снова подняться в небо?
— Я почти каждый день вижу его так близко, как тебе и не снилось.
— Оцени ситуацию, на плато скоро прибудут поисковые отряды. Лучше, если мы сами подадим сигнал бедствия. Клянусь, мы утаим часть нашего приключения, никто не выдвинет тебе обвинений... в нашей пропаже.
— Ради нее готов пойти на сделку с тигриной совестью? Ну что ж, я вас не держу, - грубо выкрикнул Дар, бросая на пол навигатор Лиши. – Возьмите пару ламп и запас воды, идите к выходу вдоль подземной реки, доберетесь до разбитого купола сианского барака и отправьте послание своим. Когда вас достанут, загляните на место пересохшего озера к югу от деревни. Я приведу туда Туру.
— Хорошо.
Пока Амир торопливо настраивал навигатор и проверял лампы, Дар смотрел на уставшую девушку перед собой, пытаясь вспомнить черты ее матери. Вряд ли она была очень мила, скорее в Лише правит тарсианская кровь. Значит, его род не угаснет.
Напоследок хотелось сказать дочери что-то важное, но в груди слишком сильно пульсировал надоевший кровавый шар, заставлял прислушиваться к себе и глубоко дышать.
— Жа-аль, что ты запомнишь меня таким.
