«Дуглас» набирал высоту. Мы следили за показаниями приборов, и данные записывали к себе в тетрадь.
Высота 5000 метров. Наша работа была завершена. Пилот сбавил обороты и большими виражами начал спуск. Я посмотрел через плексиглас: земли все ещё не было видно. Под нами, внизу, висели облака, тонкой, пушистой пеленой закрывающие землю. А вокруг раскинулось безбрежное, лазурное царство, чистое, как море, и лишь кое-где подёрнутое мелкой рябью. И вверху, над головою, тянулось такое же лазурное море без конца и края, и по нему катилось ослепительное солнце.
Плавно ныряя среди мелких облаков, быстро неслась наша машина.
Круг, ещё круг, и мы прорезали облачность. Под нами, во всей своей красе, раскинулась Москва с длинной сверкающей лентой Москва – реки. Опоясанный башнями и зубчатой стеной, с воздуха, точно как в учебнике Шестакова, раскинулся Кремль. Возле него – Красная площадь, а рядом, величественно упираясь в небо, красовался собор Василия Блаженного…
Ко мне подошёл Вася Петренко, на лице его сиял восторг. Он наклонился:
– Кто-то из наших предков сказал: «В Москве человек сильнее чувствует себя русским». Я хочу добавить: «над Москвой это чувство ещё сильней». Самолёт, между тем, шёл на посадку. Внизу мелькнули Петровский парк, Ленинградское шоссе, и мы почти неслышно коснулись земли…
Не вдруг увянет наша младость,
Не вдруг восторги бросят нас…
И неожиданную радость
Ещё обнимем мы не раз.
А. С. Пушкин, «Кавказский пленник»
Мы заканчивали программу первого курса и должны были уже идти в отпуск. Но шла война, и разъезжать было не время. Отдохнуть же умственно было необходимо, и нам предложили провести отпуск на лесозаготовках.
Желая развеяться и предвкушая свободную жизнь на природе, мы прибыли к месту работы – станцию Михнево, находящуюся в 50 км от Москвы. Деревня Кузьмино стояла на самом берегу реки. Здесь уже находились московские студенты, которые также проводили свой отпуск на лесозаготовках. И нам ничего не оставалось, как жить сообща.
Начались знакомства: здесь на свободе, на лоне природы, все были очень впечатлительны, ну и, конечно, вскоре… неравнодушны.
Днём мы работали в лесу, а вечера проводили вместе. По вечерам в роще и над рекой непрерывно слышались звонкие напевы, веселые голоса слушателей и студенток.
Вначале веселились все вместе – играли, танцевали, затем незаметно по парам все расходились кто куда: в рощу, к реке, на пруд.
На чистом воздухе глубоко дышала грудь. После пережитого в «Свердловской блокаде» и шумной столичной жизни с напряжённой учёбой, приятно было здесь, в деревенской глуши, внимать лесной тишине.
