Виктория стояла ошарашенная. А он смотрел на неё и улыбался. Диск солнца, поднимающийся за его спиной, словно бы подчеркивал неотвратимость его come back-а.
В самолете они действительно были вдвоём, не считая пилотов и стюардессы.
– Виктория, последние двадцать лет я почти не смотрел телевизор и не очень часто пользовался Интернетом. Так что охарактеризуйте мне политическую ситуацию на данный момент и кратко опишите, в чём заключается моя задача.
Конечно, он лукавил, точнее, беззастенчиво врал. Он был в курсе всего и знал обо всём. Просто его преждевременная компетентность могла сыграть с ним злую шутку.
Виктория открыла большую красную папку и начала перелистывать страницы. Всё, что она делала, казалось ему, да и, по всей видимости, любому мужчине призывом к заигрыванию, хотя она этого совсем не хотела. Но именно такова была природа ее сексуальности, что, даже высмаркиваясь в носовой платок, она вызывала желание. Прядь выпала из причёски, и она чёрным, остро заточенным карандашом, заправила её за ухо.
Он закрыл глаза, откинулся на спинку кресла и терпеливо ждал. В терпении он был настоящим гуру. Двадцать лет ожидания – немалый срок. Видимо, одним из первых задавших тренд в этом направлении был Александр Дюма-отец с его романом «Мушкетеры 20 лет спустя». За этот промежуток времени глобально изменилась атмосфера в обществе, возникла как бы свобода слова и свобода печати, которые обернулись разными последствиями. Свобода была, но только вот она, как там пелось у одной из его любимых рок-групп:
«Непонятная свобода обручем сдавила грудь,
И не ясно, что им делать – или плыть, или тонуть,
Корабли без капитанов, капитан без корабля,
Надо заново придумать некий смысл бытия»1
Непонятная, это ещё мягко сказано. Свобода, выпущенная на волю из бутылки, превратила правду и ложь в фикцию, зависящую от рубля, доллара, евро и, конечно, от контактов, куда же в России-матушке без них. Деньги превратились в этакий магический хлыст, который мог развернуть правду и ложь в любую сторону. Информация переместилась в Интернет: блоги, контакт, фейсбук, твиттер. Теперь блогеров приглашали для освещения событий и общались с ними куда более почтительно, чем с профессиональными журналистами.
Раздалось покашливание. Вавилен слишком глубоко погрузился в свои мысли, что видимо было воспринято Викторией, как сон. «Да, оно, наверное, и лучше, что она так решила, пусть недооценивают, чем переоценивают»,– подумал он.
