Двое бродят, пока на небе не начинают прорезаться первые бледные полосы рассвета. Почти не прекращая целоваться и болтая в моменты, когда губы отрываются друг от друга, обо всем на свете.
На прощание у подъезда ее дома он лишь склоняется к руке самой прекрасной женщины на Земле в последнем отпущенном на их пару поцелуе. И именно этим поцелуем устанавливает статус-кво своего места в ее быстрой жизни.
Дома Марина вешает штормовку Чащина на стул у кровати, на которую падает, даже не снимая одежды, и тут же засыпает. Во сне ей видится искрящаяся Москва-река и пронзительный взгляд светлых глаз такого же цвета, что и вода под солнцем.
Не исчезай. Исчезнуть можно вмиг,
но как нам после встретиться в столетьях?
Возможен ли на свете твой двойник
и мой двойник? Лишь только в наших детях.
Не исчезай. Дай мне свою ладонь.
На ней написан я – я в это верю.
Тем и страшна последняя любовь,
что это не любовь, а страх потери.
Е. Евтушенко
Проходит еще один день. От «привет» до «пока». Неспешно, никого не тревожа. Проходит.
Часы, поставленные на пять минут первого ночи, давно прозвонили. Он встал и ушел. Проходит еще одна ночь.
Босые ноги шлепают по холодному линолеуму, кофе сплеснулось на дрожащую руку. Рыжая кошка выгнула спину и потерлась о ноги. Время двигалось мимо. Все было сказано. Даже то, что молчалось уже не один год. Он просто встал и ушел. Закончилась часть жизни. И казалось, что закончилась сама жизнь.
Потек через людей новый день. Проблемы, решения. «Здравствуйте» и «до свидания». Птицы чирикали о своем. Машины гудели о своем. Часы отбивали время. Время лгало, что оно такое же, как в самом начале суток. Такое же, как в две, три, четыре минуты первого ночи. Но время изменилось. Боль от кофейного ожога чувствовалась слабее. Занозы слов были острее и ядовитее. Кошка двигалась быстро. Слишком быстро. Время ползло чересчур медленно.
Травиться – пошло. Вешаться – мерзко. Резать вены – больно. Прыгать с балкона – страшно. Просто сидеть и считать секунды. Выписывать пальцем на полированной столешнице первые буквы его имени и фамилии, округло и остро из черточек и линий, завязывая вензелем.
Телефон. Кому нужна эта пошлая плоская игрушка. Телефон. Звонит, и что-то кому-то от тебя потребовалось. Округло и остро, линии и черточки. И к черту все звуки. Голоса, звонки, мелодии. Округлые линии его имени, острые углы фамилии. То, чего нельзя делать всерьез. То, чего никогда не произойдет. Острые черточки твоего имени, углы его фамилии – на одной строчке, плотно прижатые друг к другу.
