Когда очнулся, ползком добрался до рощицы, и, опасаясь, что добытые в разведке документы и партийный билет достанутся врагу, уложил их в кожаный кисет и закопал под деревом.
Пришел в себя только в лазарете, в тылу. Оказывается, кто-то подобрал ого, доставил к своим. Отлежался в госпитале, рана зарубцевалась. Прибыл в полк, доложил о том, что произошло. Ивану Ивановичу не поверили. Свидетелей не было, — кто его привез в лазарет, так и не узнал. Парткомиссия обвинила его в том, что, струсив, он выбросил партбилет, и в партии не восстановила.
К тому времени война закончилась. Иван Иванович демобилизовался в звании красноармейца, уехал на родину, женился. Долго работал грузчиком в порту, потом пошел учиться на рабфак…
Все это и прослушал Денис — он сладко спал, сломленный истомой июльской ночи. А до той поры долго размышлял над только что услышанным: что же такое произошло у отца с учителем?
Денис лежал с открытыми глазами на душистом сене, заботливо укрытый какой-то одежиной отца, и все думал, думал… Но, видимо, от лесного воздуха, от обильного ужина его разморило.
Когда открыл глаза, было еще темно. Над головой острыми иглами блестели звезды. А совсем рядом задушевно звучала песня:
Вечерний звон-н.»
Вечерний звон-н…
Денис узнал голос отца. Учитель и другие мужики-лесорубы подхватывали:
Бом-м!..
Бом-м!..
Бом-м!..
И столько очарования было в этой песне, что Денис неожиданно всхлипнул от полноты чувств. Хотелось обнять весь мир. Хотелось совершить что-то великое, неповторимое. Но… он опять уснул. Сквозь чуткую дрему где-то на грани сна и сказки цветными брызгами разбивалось это: «Бом-м!.. Бом-м!..»
Но есть, есть справедливость на свете! Разговор, прерванный в лесу, продолжился в их доме. Отец и учитель зашли, чтобы выпить по маленькой за хорошее начало, а главное, наверно, поговорить.
После первой рюмки отец вдруг спросил:
— Так, говоришь, в Стародубском уезде?..
— Что? — всполошенно отозвался Иван Иванович, хотя, как показалось Денису, хорошо понял о чем его спросили.
— Ну где тебя порубали махновцы?
— В Стародубском, говорил же тебе…
Отец облегченно рассмеялся, выбросил сильную руку через стол, положил на плечо сидевшего напротив учителя.
— Все совпадает, Иваныч. Это я тебя тогда вынес.
Учитель медленно поднялся, рука отца упала на стол.
— Голова распухла от дум. Не может того быть, Николай Семенович. Такое совпадение!.. Нет, не может быть.
— Нет, может, — твердо сказал отец. Улыбка погасла на его лице, переносицу прорезала глубокая вертикальная складка. — На рассвете мой эскадрон накрыл махновцев, пьяные были. В деревне Просянка. Помнишь такую?..
