Прогибая других, он не мог простить саботажа и своему организму. И ему теперь важно было выяснить причину. Вернее подтвердить догадку, которая его совсем не радовала.
С Алей все заработало. Он был так же напорист, нахален, все так же вгонял ее в краску своими шуточками и нескромными ласками. И получал неописуемое наслаждение от ее милого смущения, ее искренности и теплоты.
Все еще не желая признать, что что-то сломалось в его системе безопасности, он списывал это на новизну.
И гладя нежную кожу девушки, он отгонял все мысли прочь.
— Игорь! А когда слушание? — Аля, наконец, решилась спросить. Она все это время, как страус, прятала голову, просто доверившись своему адвокату. Потом задумалась, как же здорово и двусмысленно звучит — своему адвокату! Если бы она только могла так сказать об этом мужчине. Мой…
— Сразу после новогодних каникул, — ответил он, и как всегда, без перехода, продолжил, — покорми меня, женщина!
— Покормлю. Яичницу будешь? Ты ж не предупреждал, что приедешь, — с улыбкой ответила девушка.
«Не предупреждал! А ты должна всегда быть готова», — подумал он и еще больше разозлился, потому что понял: ему безумно нравится получать еду из рук Али. И тут же прогнал прочь эту мысль — не могут вместе быть хищник и трепетная лань.
Пока девушка готовила скромный ужин, Вязов сосредоточенно таращился в компьютер — благо он не книга, которую по рассеянности можно держать вверх ногами и таким образом проколоться.
Он отчаянно боролся с желанием остаться на ночь, снова любить эту хрупкую, трогательную и притягательную девочку, которая откликается на его ласки каждой клеточкой, которая предельно открыта ему. Она ничего не пытается получить от него. Она только доверчиво отдает ему себя. И не из благодарности за свое спасение, а потому, что… Вязов даже побоялся думать почему, иначе его плотно забронированное от всяких сантиментов сердце начнет плавиться.
Поев, он все же собрался, сухо чмокнул Алю в лобик, и скрепя сердце и обещая себе больше не возвращаться, удалился.
Накануне Нового года заехал днем.
— Золушка! На бал хочешь? — с порога крикнул он.
Аля с улыбкой вышла его встречать.
— Я не Золушка! У меня нет бального платья, нет туфелек и нет крестной, которая бы могла их подарить. Поэтому не хочу.
— Ну, это мы исправим! Я буду крестный отец! — приосанившись, заявил он.
— Как — то двусмысленно звучит…, — вздрогнув, испуганно произнесла девушка. В глазах отразился страх — ведь только усилием воли и верой в Вязова ей удавалось отгонять от себя мысли о Дамокловом мече, висевшем над ней.
