– Мурзик! О… – голосок её стал игривым, – Кукурузин, ты хочешь на полу?
Никто не успел двинуться с места, как Маля оказалась на Кукурузине, нежно куснула мочку его уха зубками и начала, словно кошка лизать ему шею, помуркивая вдобавок. Кукурузин покосился на гостя, который лежал рядом на полу, и корчился от смеха. А встать он не мог, потому что «Мурзик» продолжал крепко держать его за рукав модной жёлтой худи. Между судорогами смеха юный Вергилий произнёс:
– Она меня не видит… и не слышит…
Кукурузин опомнился:
– Маля, встань, мне щекотно.
Маля не маленькая девчонка, ей уже тридцать. Она, не обижаясь, нежно хлопнув Кукурузина по лбу, встаёт, идёт на кухню:
– Ок, забей! На голодный желудок и правда не очень, – и она заливисто захохотала всеми колокольчиками. – Ты ужинал?
– Что это за куклы? – спросил гость.
– Это манекены… Она платья шьёт…
– Ты будешь ужинать? – Маля музыкально прокричала из кухни.
– Э… да… нет… давай потом! – Кукурузин встал с пола, глядя на залётного Вергилия: она и правда не видит этого? Тот опять лыбится:
– Иди поешь.
Маля кокетливо выглянула из кухни.
– А чего ты сам с собой разговариваешь? А со мной нет? – и опять её голос послышался с кухни нараспев: – Пошла резать сала-а-ат! Вкусно-о-о!
Кукурузин отер лицо ладонью. Стало душно.
– Так. И что дальше-то?
Вергилий-Андрон повис на плече одного из манекенов:
– Ты примешь информацию.
Маля взяла высокую ноту.
– Господи, я заболел, – заметался Кукурузин, – мне надо к маме. Вергилию, после раздумья:
– Слушай, а не пошёл бы ты…
– Там, где Данте жил, в Равенне, там моря нет.
Кукурузин сдался.
– Выйдем, поговорим за дверью что ли…. или нет..
Кошки провожали их взглядом, пока дверь не захлопнулась.
Не верите в реинкарнации? Значит,верите в одноразовые компьютеры?
Кукурузин был хорошим человеком с чувством ответственности и совестью, поэтому, когда они с гостем вышли на улицу, он позвонил Мале и сообщил, что к ужину будет, что соль куплена, лежит в прихожей, и что ещё надо прикупить. А Дрону, как теперь он звал встреченного час назад юношу, он предложил пойти в кафе. По пути в кафе Кукурузин продолжил раздражаться, потому что неясность вечера стала навязчивой.
– Так … чистилище… Ну ад, ну рай, а это зачем? Придумали сортировку, чтобы народом управлять…. А поэты верили, толстые книжки писали…
Двое шли через парк, хрустя льдом на редких лужах.
– Слушай, Николай … так тебя все зовут?
– Кроме Мали, – Кукурузин поморщился от своего имени, – но Мурзиком ты меня звать не посмеешь.
