Был такой случий, в 42-м году, 1 мая. Такой был ураган сильный, буря со снегом была. Замело снегом всю нашу хату, мы жили на краю, за нами – степь. И вот дён пять мело-мело и замело всю нашу хату вровень со степью. Петя пришёл с работы. Там у нас ликтрическай столб стоял, и он примерно знал – где труба, и где дверь. Он отрыл, как в колодец спустился и открыл дверь в сени и в комнату. И на работу выходил также по лестнице. А я с детями сидела при огне, а воды себе и корове таяла из снега. И при огне жили семь дней. Когда утихло, тогда Петя стал откапывать. Два дня откапывал только одно окошко, на другой день – другое. Так каждый день откапывал. Но ужас, сколько было снега! Тут увидали свет, но за водой было трудно идти – сильно много намело. А как бы я одна стала откапывать, если б Петю на фронт забрали? Как будто бы Бог пожалел: оставили его по броне.
Детей любил и меня жалел. Если пойдёт на работу в 12 часов, я усну, он меня не разбудит. И с работы тоже – не разбудит. Со мной всегда лежит самый маленький ребёнок. Я ему говорю: почему ты меня не разбудишь? Он скажет: зачем тебя тревожить, и ребёнок проснётца, будет плакать. Я его спрашиваю: как же ты закрываешься? А я поставлю крючёк и кулаком постучу по етому месту, и он захлопнется. А как открываешь? Он говорит: сделал щель, возьму проволку тоненьку, и по щеле-то проведу, и крючок откроется. Молоко на столе – я и наемся. Так он берёг детей и меня.
Если идут к нам гости, когда гуляем, то он встречает и обязательно берегёт зыбку, как бы не толкнули её везде и всюду. Берёг детей. Как он рад был, когда Лёня идёт из школы: смотри, Нюра, какой большой идёт Лёнечка, в пальте.
Приехали на Пласт в 1931 году. Стали сгонять в колхоз. Нам дядя сказал, что уезжайте на Пласт, пока дают справки. Не будут давать, и не уедешь никуда. И вот мы тронулись на Пласт. На квартеру к брату старшему, Грише. Два месяца пожили и ушли к моей сестре двоюродной, к Рае. У них прожили три месяца. Купили маленький балаган. Так называли землянки. И вот рады были! Пожили в нём, купили побольше. Пожили в етой хате плохой, купили лучше, новенький, одну комнату. И мы построили из сеней вторую комнату. И так радовались етой хате! В етой народилось четвёртое дитё – Витя. Одна девочка Лида – она умерла, и остались четверо. И мы радовались, что много. Люди удивлялись, что много. Говорили: вы ещё сами – дети, мы очень моложавы были, вам бы только жить да радоваться. И нагрянула война 1941 года. И кончилась наша жизнь.
