– Порубят вас в капусту за ваши выходки, – не удержался я.
– Не успеют. Меня москвичи приглашают к себе, им нужен такой типаж, такое страшилище, как я, и такая подача материала. Жду окончательного решения и, как те чеховские барышни – в Москву! В Москву! Пополню там цирк уродов. Пусть смотрят и платят за удовольствие, – она горько усмехнулась.
И тут я резко почувствовал, как меня затрясло, и слезы, горькие горячие слезы, предательски покатились из глаз.
– Что ты, что ты, – стала успокаивать меня Ирэна.
Но я никак не мог взять себя в руки и прекратить позорные рыдания. Тогда она обняла меня за плечи и тихо запела своим хрипловатым голосом:
– В лунном сиянии снег серебрится,
Вдоль по дороженьке троечка мчится.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь, колокольчик звенит.
Этот звон, этот звон о любви говорит.
– Ну, давай вместе.
И я сквозь слезы подхватил:
– Динь-динь-динь, динь-динь-динь, колокольчик звенит.
Этот звон, этот звон о любви говорит.
Я долго не мог успокоиться. Брал себя в руки, задерживал дыхание, пил воду, тужился изо всех сил. И неизвестно сколько бы этот срам продолжался, если б Ирэна не сказала серьезным голосом:
– Короче, молодой человек, давайте не поддаваться спокойствию и будем сохранять панику.
Мне понравился оксюморон, я улыбнулся сквозь слезы и понемногу пришел в себя.
– Столько горя хлебнула, а чтобы поплакать – нет, родителей схоронила и, представь, на похоронах слеза не идет, хоть ты что! Зато собаку увижу измученную или кота облезлого, голодного, – сразу комок в горле.
– У меня тоже есть кнопки, нажав на которые рыдалка обеспечена, – поделился я. Причем, это не всегда связано с чем-то трагическим. Например, знаете историю про Шопена? Будучи еще маленьким, он выступал перед высшим обществом, где произвел фурор. Тогда он обратился к матери: «Мама, ты слышала, как они хлопали? Это потому что ты пришила к коричневой курточке кружевной воротничок. Так красиво!» Почему-то эта история для меня одна из самых слезогонных.
– Понимаю, – улыбнулась Ирена. – У тебя, как я понимаю, сейчас творческий кризис? Не знаешь, о чем писать? Есть тема. Сама в свое время хотела, да не нашла в себе силы. Представь, журналистка попадает в плен. Ее бьют, насилуют, несколько раз водят на фальш расстрел. Потом ей удается сбежать, но ее опять ловят, и то, что с ней было недавно, кажется ей раем…
– Честно говоря, мне никогда не удавались натуралистичные сцены. Сами знаете, в «Романе о джурдженях» их предостаточно, и кроме недоумения, они ничего не вызывают.
