– Но однажды я вернусь в Нью-Йорк! – Соня сказала это громко, прервав кошачьи раздумья. – Я вернусь, Веики. Это будет не так скоро. Но это будет.
И Соня решительно набрала мексиканский номер:
– Привет, Лео. Я все сделала. Часы у меня. Так что у вас есть даже больше, чем полмиллиона.
– Спасибо, дочка. Я всегда верил в тебя. Ты напрасно боялась. Никто…
– Я уезжаю из Америки, – прервала она Лео.
– Соня, девочка, ты хочешь сказать, что уезжаешь насовсем?
– Да. Есть один полицейский, который меня вычислил. Так что мы скоро увидимся. Жаль только, что я не успела купить тебе в подарок один очень красивый хьюмидор с сигарами. Из Никарагуа.
– Ты всегда думала обо мне. Я знаю, девочка.
– Что-то ты грустный, Лео. В чем дело?
– Я виноват перед тобой.
– Оставь.
– А как же Америка? Ты так любишь Нью-Йорк!
– У меня нет желания закончить свою жизнь в тюрьме. Пусть даже и в нью-йоркской, – грустно усмехнулась Софи. – Передай отцу, что я хочу обнять его.
– Передам. Прости меня, девочка.
– Не ной. Все хорошо.
– Соня…
– Да.
– Он что-то значит для тебя, этот полицейский?
– Иди к черту, Лео.
Утро следующего дня в полицейском департаменте…
…выдалось бурным. Мало того, что расследование по кражам в ювелирных магазинах никак не продвигалось, а мошенницы совсем обнаглели – украденные вещи стоили все дороже и дороже, так еще в квартале, который курируют «Три Б», накануне вечером произошло убийство и две драки с тяжелыми ранениями.
Стэнли, конечно, раздал поручения полицейским, подключил криминалистов, в общем, сделал все, что положено по уставу, но настроение было скверное. К тому же с утра пришел заместитель комиссара полиции. Сказал, что после обеда идет докладывать о ювелирных кражах начальнику департамента. Получается, если у них не будет каких-то реальных результатов по поиску аферисток, расследование могут передать другому отделу. И тогда им не избежать ухмылок коллег, их ироничных взглядов и сочувствующих рассуждений.
Да еще эта тревога… Откуда она взялась? Вчера, после разговора с Донгом, его охватило странное беспокойство. Как будто ускользала от него какая-то мысль. Он никак не понимал, что его так будоражит. И это непонимание тревожило.
После работы он не пошел к Софи. А она ждала. Ах, эта его зеленоглазая загадка! Почему же он сказал, что устал и не придет? Почему он так сказал? Ведь он тоже хотел видеть ее. Хотел обнять, зарыться в ее желтые волосы, пахнущие травами, и забыться в любовной истоме. И кошка бы топталась и урчала рядом.
