Мой кожаный дневник со мной уже четвертый месяц. Он прошел со мной экзамены, окончание десятого класса и переезд сюда. Я храню его и коробку мелков под матрацем. Он единственный мой друг на всю оставшуюся жизнь. Он тот, кто не предаст, не выдаст твоих тайн и мыслей. Он молча выслушает, приняв на свои хрупкие листочки твою боль, отчаяние, сомнения, великолепную радость и нестерпимое разочарование. Раньше я его не вела, потому что не видела необходимости в том, чтобы открывать свои секреты еще кому то, помимо лучшей подруги. Жизнь, однако, по-другому распорядилась.
Под стоны стен больницы и эхом отдающиеся шаги медработников, дверь моей палаты вдруг тихо приоткрылась. Шел уже, наверное, десятый час. Черт подери, если это Клариса, она меня убьет, что я не отдала ей мазь. До отбоя, сказано же было, до отбоя, Рейчел! Быстро сажусь на край кровати с тюбиком в руках и ожидаю. Клариса бывает очень злословна в порыве гнева. В порыве мозгового штурма даже не заметила, что в палате уже достаточно темно. В коридоре был включен свет, и желтая полоска люминесценции прокралась через дверь.
–Рейчел, ты не спишь? – это был голос Рика. Облегчение, что это все – таки не Клариса. Что ему нужно? Может, притвориться, что сплю? Ожог почти не болит, если не трогать.
–сплю, – улыбаясь про себя, говорю я. Рик ухмыляется: «можно войти?»
Почему он спрашивает? Вот бы санитары так говорили, ха.
–да, – он заходит, закрывает дверь и садится рядом.
–я узнал что случилось. Как ты себя чувствуешь? – он пытается заглянуть в мои глаза.
–меня ошпарили только и всего. Клариса мне мазь дала. Она помогла, – тихо говорю я, рассматривая и крутя тюбик в руке.
–почему Сьюзен так сделала?– Я засмеялась. Он серьезно не понимает почему? Мы же в психушке.
–мы же в психушке, – воспроизвожу я свои мысли, – мало ли что в голову взбредет.
–ее здесь больше не будет, если тебя это успокоит. Она пару дней посидит в одиночке, а потом ее уведут в павильон особо буйных.
Да! Этой сучке без меня досталось. Стерва! Так ей и надо! Я поднимаю глаза.
–что ж, тем лучше и безопаснее не только для меня, но и для остальных. Здесь живут измотанные мыслями, апатичные, никому не нужные, доживающие свой век несчастные. Пускай вымещает свою энергию на таких же, как она. Посмотрим, как ей это удастся, – говорю я со злобой, сердцебиение учащается, к лицу приливает жар.
–успокойся, Рейчел, – почти шепотом с улыбкой говорит Рик, и я делаю глубокий вдох, – дай посмотрю ожог. Я поднимаю рубашку до солнечного сплетения. Рик светит экраном телефона на мой живот, но не касается. Выглядит смешно, если честно. Мазь почти впиталась, кое – где видны белые разводы.
