-Мой голос твой ласкает слух?
-Ты в своем репертуаре. Для тебя, старик, хорошие новости.
-Ты с Ларой посоветовался?
-Это ты к чему? Я сам все решаю.
-А мне, кажется, даже если ты хочешь испортить, пардон, воздух, ты обязательно посоветуешься с Ларой. И если Лара тебе такого разрешения не даст, то ты лопнешь как баллон с газом.
-Ну вот, я ему тут помощь предложить хотел, – оскорбился Диман.
Мне стало интересно.
-Вот спасибо. Какую?
-Я тебе за костюм, ботинки и рубашку дам тысячу, а остальные шестьсот долларов можешь отдать через месяц.
-Спасибо Диман. Вот друг как друг. Не знаю как тебя и благодарить.
-Да ладно чего там, – осклабился Диман.
-Пинка тебе под зад отвесить что ли?
-Ты чего?
-Возьми ремень и выпори себя, – сказал я и первый, вот радость, положил трубку.
Я взял лист бумаги, ручку и старательно вывел: "Спасибо за деньги. Верну обязательно. Мясо в морозильнике. Сварите, пожалуйста, щи". Я положил записку на то место, где лежали доллары. Возможно, я устрою засаду, но не сегодня. Сейчас в аптеку, затем в институт и на телеграф. Не знаю как кому, а мне, когда я слышу слово "телеграф" мерещится штурм Зимнего дворца. Сделав шаг вперед, два шага назад я прыгнул в ботинки.
Но, мой дорогой читатель, я должен сказать тебе, что я ни на минуту не забывал той, что так вросла в мое сердце. После неудавшегося свидания я сразу начал отсчет времени до того момента как я вновь увижу ту единственную и неповторимую, ради которой я, наверное, уже был готов если не на все, то на многое. Вечером после работы без всякого предлога я просто пошел по знакомому мне адресу. Отворив дверь в подъезд, я как никогда обрадовался тому обстоятельству, что едва не столкнулся со столь радушной старательной поломойкой.
-Куда прешь, черт малахольный… А это ты, касатик мой влюбчивый, проходи, проходи.
-Бабуля – ответствовал я, – почему как я ни приду, вы все время трете пол первого этажа. Разве нет других этажей. Есть второй, третий.
-Ну, считать то я умею, касатик.
-И еще бабуля, грязь надо смывать, а не разводить. – С этими словами я вручил бабушке шоколадку и три гвоздички. Старая женщина уже хотела примерить ко мне швабру и ведро, но, увидев презент, как-то сразу стушевалась и смягчилась.
-Это мне?
-Да, – сказал я – вам.
-Ты к Кате?
-А что? – опешил я. В моем сне она была Катей. Нет, нет, ты парень видный, но она уж слишком разборчива. А мне даже кажется, что она и страдает от этого. Может, я ошибаюсь. И что ей надо? Мне бы мой дед подарил хоть цветочек, я бы на свете самой счастливой была. А он напьется, накопит посуды, а потом говорит: " Иди, старуха, сдай пушнину. Купи себе пару кренделей". И эх, а ведь за мной какие люди ухаживали. Вернуть бы те годочки.
