– Милый, а можно я с вами пойду на студию, можно же, правда? – опять эти два голубых глаза уставились на меня, отказаться было совершенно невозможно, да и почему бы и нет?
– Хорошо, но для начала мне нужно что-нибудь написать, чтобы нам было что записывать…
– Думаю, у тебя не будет с этим проблем, – Саша ласково улыбнулась и поцеловала меня.
Что ж, у меня же на этот счёт имелись сомнения, я всё ещё не забыл свою последнюю, просто провальную, попытку написать что-нибудь. Но об этом в то время не было времени думать, я был в некотором роде занят.
Домой я тогда пришёл довольно поздно и сразу же завалился спать: мне предстояло многое сделать, так что было необходимо выспаться.
***
Ночь. Я был в лесу, шёл дождь. Моё, казалось бы, забытое предчувствие вернулось с новой силой: я явственно понимал, скоро должно было случиться что-то ужасное, непоправимое. Я не знал, как я тут оказался. На месте мне стоять не хотелось, и я пошёл, не зная, куда. Вскоре между деревьями я заметил что-то красное – это бушевало пламя. Подойдя ближе, я понял, что горело – Усадьба. «Как это возможно, что здесь вообще происходит?» – я постепенно начинал паниковать.
Я подошёл к окраине поляны, на которой горело место, в котором я был счастлив, в котором я наконец-то не был один. К испугу прибавилась горечь, перехватило дыхание. Вдруг картинка «поплыла», всё будто бы распалось на пиксели. Рядом появился Пушкин. Исчез. Я услышал, как кто-то зовёт меня по имени, но не на улице – моё имя произносили прямо у меня в голове. Какой-то металлический голос гравировал моё собственное имя прямо на моей черепной короб.
Набоков, улыбаясь, подошёл ко мне, пожал мне руку, вдруг на месте его головы появилась голова отца.
– Будь им, Герман, будь! – его голос эхом прокатился по округе, звук был каким-то электронным, искусственным.
В голове раздался писклявый смех, как будто сотни, тысячи людей одновременно насмехались надо мной, все они хотели разорвать меня, я чувствовал, как их голоса царапают мою кожу изнутри, как они рвут мои органы на части. Вновь появился Александр Сергеевич, в его руке был нож, он поднёс его к своему горлу. Его зелёные глаза кричали о чём-то демоническом, голова ужасно болела, хотелось прекратить всё это, нож начал своё движение. Но крови не было, вместо этого к ужасному визжащему смеху добавился звук разрезаемого стекла. Я опустил голову – по моему животу стекало что-то красное и тёплое.
Я узнал эти глаза. Это были мои собственные.
