Я нашла на столе ручку и огрызок бумаги, написала – «Зайди ко мне. Не могу до тебя дозвониться. Волнуюсь. Янка». Потом пожалела, что написала «волнуюсь», хотела зачеркнуть или переписать заново, но мама Макса всё ещё стояла в дверях, и мне стало неудобно при ней.
– Слушай, а ты случайно не беременная? – почему-то шёпотом спросила она. – А то, если что, приходи. Места хватит. На работу Алик устроит.
– Спасибо, – ответила я. – Всё нормально.
Обратно я спускалась медленно, долго стояла в лестничном пролёте – смотрела в грязное тусклое окно. За окном было сыро, мутно. Я думала – как мрачно здесь всегда, почти круглый год. Я уже не помнила, когда последний раз видела солнце. Может, поэтому у нас такие молчаливые и суровые люди – они просто не умеют по-другому в этой вечной серости и сырости?
Домой я шла по краю проезжей части через эстакаду в свою сторону Люберец – оживлённую, шумную, благополучную. Рядом со мной, посигналив, остановилась машина. Опустилось стекло.
– Скучаешь? – спросил немолодой уже, лысый мужик.
Я наклонилась к нему. В машине их было двое – одинаковых, стареющих. Они тоже ехали в другую сторону города.
– Почему грустная? Парень бросил? Покатаемся?
Я зачем-то остановилась, смотрела на них и молчала.
– Ну не молчи, – опять сказал один из них,– садись. Не обидим. Сколько хочешь? Тысячу, две?
Я вдруг начала смеяться. И не могла остановится. Мимо проезжали другие машины, а я стояла около этой и смеялась.
Мужики подняли стекло и поехали дальше. А я всё стояла и смеялась. Потом села на обочину. Мне вдруг стало страшно. Никто не знает, где я сейчас. И если со мной что-то случится, то последнее, что увидит Макс – это моя глупая записка. «Волнуюсь». Да ему плевать на это. Как плевать отцу, которого, казалось, тоже больше не было в моей жизни. А что в ней было? Организация? И сейчас, в этой мутной части города, она казалась мне почему-то ближе всех.
. . .
Макс вернулся, как всегда, неожиданно. Я увидела его поздно вечером, когда возвращалась с очередного собрания. Он сидел в моём подъезде на лестнице, подстелив пакет, и спал.
Я перешагнула через него и пошла дальше. Макс проснулся и крикнул:
– Янка!
Я невольно остановилась, но не обернулась.
– Как ты узнала мой адрес?
Я не ответила и стала подниматься дальше.
– Янка! – опять крикнул Макс.
Я резко остановилась.
– Знаешь, что, – сказала, – отстань.
– Ты чего? – Макс схватил меня за руку и развернул к себе.
– Отстань. Не надо ко мне больше приходить. И писать мне не надо. И звонить. Просто отстань.
