Тест на графоманию | страница 30
Марина Васильевна запросила у системы данные на Т-ского. Помимо самих его писем система выдала большое количество ссылок на различные ресурсы, где можно было узнать о том, как сложилась жизнь этого страдальца-двоеженца периода развитого социализма. Оказалось, что он развелся с официальной женой, зарегистрировал брак со второй и умер от инфаркта в середине восьмидесятых, когда один из его сыновей от второго брака, работая в Ленинке над диссертацией, случайно наткнулся на письма отца к Лыпиной. Не справившись с шоком от такой новости, сын устроил в семье разоблачающий погром, в результате которого погиб не только Т-ский, но и семья в целом во всех смыслах этого слова.
Узнав о трагическом финале истории Т-ского, Марина Васильевна растерялась. Ей стало стыдно за своё праздное любопытство, которое поглотило её тридцать лет назад.
«Зачем Лыпина это сделала? Зачем она сдала эти письма в архив? – лихорадочно думала Марина Васильевна. – Чтобы такая любопытная Варвара типа меня рылась в чужих судьбах? Или что-то ещё? Что-то такое, чего я никак не могу понять?».
Она вдруг почувствовала страшную злость на Лыпину, словно та втянула её во что-то грязное. Злость сокрушила её психологический барьер, и, получив от Владимира необходимые инструкции, Марина Васильевна запросила у системы голограмму.
Система смоделировала антураж Ленинки семидесятых годов и голограмму Лыпиной того времени. Марина Васильевна не стала тянуть кота за хвост и без обиняков спросила:
– Зинаида Сергеевна, вы не раскаиваетесь в том, что сдали в архив не только свои дневники и письма, но и тех, кто писал вам?
– Понимаете, Мариночка, – спокойно ответила голограмма, – я всегда мыслила не местечковыми масштабами, а глобально. Смотрела на жизнь и общественные процессы широко. Вы же знаете о моей судьбе практически всё – как я жила до Октябрьской революции, что пришлось пережить моему поколению в Гражданскую, каково нам было в эмиграции, и сколько мне пришлось приложить сил, какие принести жертвы, чтобы вернуться на Родину.
– Судьба на вашу долю выпала непростая, что и говорить, – сухо согласилась Марина Васильевна, машинально чёркая карандашом на обложке тетради.
– Вот именно! – воодушевилась Лыпина. – А как же можно сохранить для потомков историческую память, если уничтожать письма и дневники? Я хотела, чтобы у моих внуков и правнуков была возможность изучать жизнь предыдущих поколений, получая информацию из первых рук. Без купюр, так сказать. И чтобы историки могли максимально точно воспроизводить в своих изысканиях прошлое таким, каким оно было на самом деле. Согласитесь, что мой архив – это и есть живой голос эпохи.