Виктор помнил, как Оля робко подошла к нему, когда они с матерью съезжали из проданной двухэтажной квартиры, хотела взять за руку, но он скупо потрепал её по плечу и ушёл на кухню.
Он был зациклен только на себе. Как всегда.
Но деньги, оставшиеся после развода, купил дорогую квартиру, теша себя надеждой вернуться в богатую жизнь. Осознав, что не в состоянии платить по счетам, продал эту и купил квартиру подешевле, в спальном районе. Затем снова продажа квартиры, переезд в подмосковный город, а оттуда в однокомнатную квартиру на первом этаже мелкого городка в 3 часах езды от Москвы.
Виктор пил уже не дорогие виски и бренди, а что угодно, не брезгуя самогоном сомнительного происхождения. Что угодно, лишь бы почувствовать, как тяжёлые мысли исчезают из головы, как сравнение со случайными собутыльниками переставало дёргать внутри, как жизнь становилась лёгкой и весёлой.
Он не помнит, что и с кем пил в тот вечер, когда его сердце почти остановилось. Какая–то женщина из числа его «гостей» сообразила вызвать врачей. Его увезли, откачали, прокапали, дали брошюры про отказ от алкоголя за счёт государства.
И вот сейчас Виктор смотрел на снег, падающий на гладкие сугробы, и ему казалось, что те пресловутые санки наконец притормозили, и он может с них сойти.
– Пап? – позвала его Оля, сидящая на широком подоконнике в квартире матери. Про неё все забыли. Мама, отчим и их друзья отмечали новый год, обещавший им большие перемены. А девочка-подросток в платье с блёстками – выбор матери – смотрела на искрящиеся салюты в небе и снег, лениво падающий с неба.
– Я здесь, дочка. Я здесь. Папе нужно подумать, – откликнулся Виктор. – Немножко подумать…
В новогоднюю ночь даётся множество обещаний, на грядущий год возлагается много надежд, миллионы людей верят в достижимость своей мечты, но в конечном счёте только человек решает, за что он готов бороться, а за что нет…
– Она "ушла"? – спросила худая, на лысо бритая женщина, закидывая руку на плечо мужчины в белом халате.
Тонкие полоски мокрой от гелевого раствора в капсуле, из которой она вылезла, едва прикрывали её грудь и бёдра.
– Да, сердце моё, она нас больше не побеспокоит, – заверил её муж, вздрогнув от боли, когда рука жены нечаянно задела наспех забинтованную рану под одеждой.
– Она подобралась достаточно близко, – заметила та и тяжело выдохнула: многочисленные трубки в её руках и спине не давали возможности сесть в кресле удобно.
