Наступил 1940 год – срок моего призыва в армию. Медкомиссия Москворецкого военкомата не увидела во мне богатыря и определила в пехоту – в полковую школу, где готовили командиров отделений. Лежал бы я где-нибудь под березкой на Смоленщине или в Подмосковье. Но судьба распорядилась иначе. Брат Анатолий окончил спецшколу и учился в артучилище в Ленинграде. Мне тоже захотелось поступить в военное училище. Подал заявление в военкомат. Шли недели – ответа не было. Пошел на футбол посмотреть матч любимого «Торпедо» со «Спартаком». До войны на стадион «Динамо» добирались на трамвае, а я пользовался личным транспортом – велосипедом. У северной трибуны сдавал велик сторожу и получал от него жетон с номером. После матча быстро получал свой тяжелый дорожный велосипед и с ветерком через пол-Москвы возвращался домой.
Однажды приехал часа за два до начала матча, прогуливался по парку, читал объявления. Одно из них предлагало: «Молодые москвичи! Крепите ряды славной Красной Армии, поступайте в наше авиационное училище…» Сообщался адрес. Оказалось: училище рядом, за восточной трибуной «Динамо». Пошел разузнать. Дежурный сержант встретил радушно: «Паспорт с собой?.. Заходи, принесешь завтра. Заполняй анкету». Сержант послал меня на медосмотр. И вдруг в кабинете врача-ларинголога я узнаю, что, оказывается, училище готовит авиационных радистов. Женщина в белом халате, под которым скрывалась военная гимнастерка, долго изучала мое левое ухо и наконец сказала: «Не годитесь! У вас проколота барабанная перепонка».
Конечно, я расстроился, случайно узнав про свою болячку, и уехал в пионерлагерь баянистом. Возвратился – дома лежала повестка из военкомата. Приказ: срочно ехать в Ленинград – сдавать экзамены в авиатехническое училище. Я никогда не был в прекрасном городе на Неве, где, кстати, жил мой дядя Никита. И я подумал: хоть денек-другой побуду там, пока не попаду на медкомиссию к ушнику. А получилось так, что мы сначала сдавали экзамены, а медосмотр был формальным. Мои уши оказались в норме. Меня зачислили в училище, готовившее … авиационных механиков. Им не нужен тонкий слух. Их музыка – рев авиамоторов.
На встрече одноклассников собралось чуть больше полудюжины выпускников 1940 года, в большинстве своем выпускниц. У всех были слезы радости на глазах. Столько лет не виделись! За столом в тесной небольшой квартире Нины Лобановой на Шаболовке стоял гвалт говорливых, как прежде, девушек, а теперь – бабушек. Мужчин было всего несколько человек. Имена многих выпускников значились на мемориальной доске, вывешенной на третьем этаже 540-й школы в память о погибших в Великой Отечественной войне. Там были имена не только наших товарищей по учебе, но и фамилии учителей – физкультурника Я. Акимова и директора школы Ф. Седова. Если бы добрые ангелы не заботились обо мне, моя фамилия также значилась бы на школьной мемориальной доске.
