– Идем дальше.
На другом краю стоял еще один дом, в котором жил совершенно беспробудный пьяница. Никто не знал, на что он пьет, и долго ли еще так протянет. Постучали – никто не отозвался. Обошли жилище, заглядывая в окна. Внутри абсолютно никаких признаков жизни.
– Обернись, – толкнул Асан Наримана.
Вдалеке в степи парни увидели стаю собак, которая что-то хищно пожирала. Такие стаи тут не редкость – собак либо бросали, как расходный материал, либо те сами сбегали, почувствовав себя таковым. Кучковались в степи по окраинам города. Ничего удивительного, но Асану стало интересно, чем они поживились на этот раз.
Взяли в руки камни, чтобы при случае разогнать псин. Подошли ближе. Нариман словно запнулся и выронил булыжник. Собаки доедали труп его дяди. Видя замешательство товарища, Асан криками разогнал стаю, бросив вслед убегающим свою ношу. Нариман так и стоял на месте, не решаясь подойти. Заплакал и упал на колени. Заплакал молча. Слезы текли, как капли дождя. Ни единого стона.
Одежда на дяде была разорвана, местами отсутствовала плоть. Торчали оголенные ребра и суставы, но лицо оставалось нетронутым. Много запекшейся крови. Стая собак издали наблюдала эту картину.
– Подойди, – позвал Асан.
– Не могу.
Асан вернулся, взял товарища за руку и подвел к телу. Ком подступил к горлу, Наримана стошнило. Степь, нестерпимая жара, одичавшие собаки и обглоданный труп последнего близкого человека.
По горячим следам удалось установить, что убили дядю его же собутыльники. В белой горячке, разгуливая ночью вокруг выселка, избили его и оставили умирать. Причину не помнили и сами, а оправдывались тем, что бросили его, потому что забыли. У Наримана не было злости. Наступило оцепенение. Пришло какое-то тихое осознание того, что дальше так жить нельзя. Вспоминалось счастливое детство, куча родни и веселые игры. Где все это? Кем стали люди? Пылью? Нужно уезжать. К вечеру, однако, стало невыносимо отвратительно. На станции парни на найденные у дядьки дома деньги купили два билета до Уральска на вечер следующего дня.
Асану тоже было тяжело, особенно когда жители выселка предложили спрятать тело. Милиции все равно, но формальные следственные мероприятия неминуемо затянули бы отъезд, а потому друзья согласились. Истерзанный труп был сброшен в старый колодец, в котором давно не осталось воды – подземные жилы истощились, как истощаются сланцевые породы при выработке нефти.
Когда стемнело, чтобы забыться, парни вернулись в город, где у знакомого взяли бутылку самогона и пару грамм «веса». Страшные видения стояли перед глазами, и память перелистывала их, как фотографии в пожелтевшем альбоме. Страшными стали даже приятные дни – именно так работает человеческая память, когда теряешь все. Доброе становится недосягаемым, ностальгия выворачивает тебя рвотными массами эмоций, а будущее видится лишь длинным темным тоннелем, в котором собаки доедают, быть может, еще не одно тело.
